Диана Джонс - Волшебный витраж

Эйдан шмыгнул носом, потом с натугой сглотнул. Он твердо решил больше ни за что не плакать.

– Она… она сказала, – проговорил он, – что, если после ее смерти я попаду в трудное положение, надо поехать в Мелстон и обратиться к мистеру Джослину Брендону. Показала мне Мелстон на карте. Несколько раз повторила.

– Ага. Понятно, – кивнул Эндрю. – А ты приехал сюда и узнал, что Джослин умер. Теперь здесь всего лишь я. К сожалению. Выходит, твоя бабушка была очень дружна с моим дедом?

– Она много о нем рассказывала, – ответил Эйдан. – Говорила, его область попечения гораздо важнее, чем у нее, и она всегда с ним советуется. Они писали друг другу. Она даже один раз ему звонила, когда за две улицы от нас случилось чрезвычайное происшествие – принесли человеческую жертву, – и ваш дедушка сказал ей, что именно делать. Бабушка была ему очень благодарна.

Эндрю нахмурился. Да-да, когда он бывал здесь в детстве, дед часто консультировал всевозможных магов и волшебников по всей стране. Как-то раз у задней двери объявилась совершенно растерянная шотландская ведунья. Джослин поговорил с ней, и она ушла с улыбкой. Правда, приходил и бородатый шаман с безумным взглядом, и юный Эндрю жутко испугался, когда во время завтрака увидел сквозь фиолетовое стекло, как на него таращится жуткая физиономия. Старик Джослин очень рассердился на шамана. Эндрю вспомнилось, как дед возмущался: «Не желает передавать область попечения человеку в здравом уме и твердой памяти! Чему он тогда удивляется, в самом деле?!»

Эндрю совсем о них забыл. А ведь подобные визиты, непонятные и страшноватые, нарушали безмятежное течение его каникул. Тут ему пришло в голову, что среди посетителей вполне могла оказаться и бабушка Эйдана, и он спросил:

– А кто она была, твоя бабушка? Как ее звали?

– Адела Кейн, – ответил Эйдан. – Певица…

– Вот это да! Правда? – Эндрю просиял. – Я и не знал, что у нее была область попечения! Когда мне было лет пятнадцать, я собирал все ее пластинки. Чудесная была певица, а уж какая красавица!

– Когда я жил у нее, она почти не пела, – проговорил Эйдан. – Бросила, когда мама умерла, а я перебрался к ней. Говорила, смерть моей мамы была для нее слишком страшным ударом.

– Твоя мама тоже была миссис Кейн? – осторожно спросил Эндрю.

Тут Эйдан несколько растерялся.

– Не знаю, были ли они вообще замужем, – пояснил он. – Бабушка не любила чувствовать себя связанной. Но при этом постоянно жаловалась на маму. Говорила, отец у меня был выскочка и маме не стоило выходить замуж за такую знаменитость. Больше я, честно говоря, ничего не знаю.

– Ага, – протянул Эндрю. Он понял, что затронул деликатные материи, и поспешил сменить тему. – Выходит, когда бабушка умерла, ты остался один на всем белом свете…

– На той неделе. Да, – ответил Эйдан. – Социальные работники расспрашивали, нет ли у меня других родственников, и Аркрайты тоже – это приемная семья, куда меня отдали. Только на самом деле… на самом деле я приехал сюда не из-за этого, а из-за Преследователей.

Тут Эйдану пришлось прерваться. Он не огорчился. Последняя неделя была самой скверной в его жизни, а Преследователи стали в ней последней жуткой каплей. Прервала его миссис Сток – она открыла дверь пяткой и, медленно развернувшись вокруг своей оси, вошла в комнату с большим подносом.

– Вот уж не знаю, чем я заслужила подобное обращение! – говорила она, когда снова оказалась лицом к ним. – Прямо-таки нашествие. Сначала этот мальчик. А теперь еще вас желают видеть мистер Сток со своим одноногим жокеем и его воображулей-дочкой. А нашего Шона и в помине нету!

Похоже, миссис Сток не заботило, что все обсуждаемые персоны ее прекрасно слышат. Она водрузила поднос на ближайший стол, прямо на книги, а три визитера вошли в кабинет следом за ней. Эйдан поежился – ведь миссис Сток считала и его незваным гостем, – вжался в спинку стула и стал молча наблюдать за происходящим.

Первым вошел мистер Сток – само собой, в шляпе. Шляпа мистера Стока прямо-таки заворожила Эйдана. Некогда она была широкополая и фетровая. Вероятно, даже какого-то определенного цвета. Теперь же казалось, будто шляпа наросла на голове мистера Стока наподобие лишайника – мятая, потертая, тысячу раз пришлепнутая вымазанными в земле руками, и теперь ее запросто можно было принять за исполинский гриб, по капризу природы похожий на гномий колпак. У шляпы была выпуклая серединка и обвисшие края. И характерный запах.

После шляпы Эйдана ждало еще одно потрясение – крошечный одноногий человечек, который проворно и энергично прошагал в комнату на костылях. «Вот кому пошла бы эта шляпа», – подумал Эйдан. Одноногий был гном, тут сомневаться не приходилось, настоящий гном, даже с бородой. А седеющая голова у него была непокрытая и с залысинами.

– Таркин О'Коннор, мой свояк; вы знакомы? – объявил мистер Сток.

Нет, не гном. Он ирландец – значит лепрекон, решил Эйдан.

– Я о вас наслышан. Очень рад познакомиться, – сказал Эндрю и бросился расчищать очередное кресло, чтобы Таркин мог сесть – что Таркин и проделал, причем весьма ловко, одновременно приподняв культю, поставив костыли сбоку от кресла и благодарно улыбнувшись Эндрю.

– Тарк раньше был жокеем, – объяснил мистер Сток хозяину дома. – Дерби выигрывал. Он привел к вам на собеседование свою дочку, мою племянницу Стейси.

Тут Эйдана ждало третье потрясение – дочь Таркина О'Коннора. Она была прекрасна. Такие лица – с точеными высокими скулами и слегка раскосыми глазами – Эйдан раньше видел только на обложках модных журналов. И глаза у нее были зеленые-зеленые, будто у героини волшебной сказки, и тоненькая она была, будто тростинка – без преувеличения. Эйдан не мог взять в толк, как у гнома вроде Таркина О'Коннора могла родиться эта прекрасная принцесса. Семейное сходство прослеживалось только в том, что оба были маленького роста.

Стейси решительно прошагала в комнату, улыбнувшись всем сразу, даже Эйдану и миссис Сток, и бросив на отца взгляд, говоривший: «Папа, тебе удобно?» Светлые волосы у нее развевались, и вместе с ней в комнату словно бы хлынули все те чувства, которые и означают, что ты – человек и в жилах твоих бурлит горячая кровь. Характер у нее, очевидно, был отнюдь не эльфийский. На ней были джинсы, стеганая жилетка и резиновые сапоги. «Нет, она не из сказки», – подумал Эйдан.

Миссис Сток свирепо глянула на нее исподлобья.

Таркин только поднял бровь, словно бы говоря: «Нечего меня опекать, сам справлюсь!»

Эндрю был потрясен не меньше Эйдана. Он не понимал, как здесь очутилась эта красавица. Подошел к ней, по пути наклонив еще один стул, чтобы стряхнуть с него бумаги, и пожал протянутую Руку.