Вера Чиркова - Ловушка для личного секретаря

Такого коварства от затерянного в глуши хуторка никто из гоблинов даже не предполагал, и неладное они заподозрили, только когда половина отряда уже исчезла за стеной. Но не отступили и не побежали, больше смерти опасаясь позора, если кто-то из элитных воинов все же выживет и обвинит перед всем племенем в трусости. Вот и полезли по стволу еще поспешнее, провожаемые презрительным взглядом единственного из сородичей, который никуда не торопился. У этого на груди висели разнообразные ожерелья из рогов и клыков, а на поясе, рядом с ножами, украшенные когтями мешочки и бубен. Впрочем, он и по виду отличался от приятелей – более высокий и плечистый, голову украшал не серый ежик меха, а темная грива нечесаных волос, в которые было вплетено все мелкое имущество, что не уместилось на поясе.

– Метис, шаман, – опознал маг, стоящий чуть позади воинов и стойко держащий руки распахнутыми в стороны как крылья.

Однако эта довольно странная поза не вызывала у воинов ни единой ухмылки. Все прекрасно знали, что маг держит над ними полог тишины, благодаря которому до гоблинов не долетают ни звон оружия, ни рык и стоны гибнущих соплеменников, ни призывы о помощи.

– Сможешь поймать? – Бенг, наизусть помнивший донесения о гоблинских вылазках и нападениях, хорошо знал, что шаманы на такие мелкие шалости обычно не разменивались.

– Попробую, он ученик еще. Нужно его немного ослабить и проверить… пострелять в его сторону.

Арбалетчики метнулись на помосты, сквозь щели между остриями начали обстреливать шамана, но он только отмахивался от болтов как от ос. Хотя с каждой минутой все быстрее.

– Слабеет, – шепнул маг, и в этот момент шаман поспешно отсыпал из мешочка какой-то порошок, поднес к лицу и начал бормотать заклинание.

– Зажмурьтесь! – выкрикнул маг, сообразивший, что именно придумал полукровка.

Магами гоблины не были, ни у одного и никогда не было даже малейших способностей, но они давно наловчились ловить орчих из живших в юго-восточных горах племен. И вот полукровки, рожденные от этих пленниц, обычно становились шаманами, не имеющими своего резерва, но умело пользующимися предметами, хранящими магию металлов и камней.

Песок, взвившись с ладони шамана с яростью диких пчел, засветился, засверкал и понесся прямо в лица воинам, впиваясь в незащищенную шлемами и воротниками кожу.

Но в тот же миг Уордес нанес ответный удар, наверняка зная: шаману, для того чтоб приготовиться к очередному заклятию, довольно и минуты.

И он сделал все, чтоб этой минуты ему не дать. Один за другим обрушил ослепление, воздушный удар и оцепенение.

Сбитый с ног резким порывам ветра, шаман упал, как срубленный, зашарил по поясу, пытаясь нащупать что-то помощнее для достойного удара, но последнее заклинание настигло его, и он покорно стих. Только тихо и отчаянно рычал, когда воины крепко связывали ему цепями руки и ноги.

Пришлось купить у крестьян еще одну лошадь, свободных у воинов не было, а везти за спиной пропахшего старым жиром и потом сопящего от ненависти шамана не пожелал даже Махей.

Над холмами гасли последние отблески заката, когда бревенчатые ворота захлопнулись за тронувшимся в путь отрядом, но теперь никто не сомневался, что через пару часов они будут спать за надежными стенами крепости. Им больше не нужно было рыскать по холмам: от лощинки, где притаился хутор, Бенг предполагал напрямик добраться до тракта и воспользоваться удобной дорогой.

Кандирд ехал молча, снова безмолвно уступив брату командование, едва завершился бой. Ему нужно было подумать, чем он хочет заняться, пока нет Илли. Рыскать за Бенгом его тенью в поисках остальных смутьянов или ждать новостей во дворце, чтоб ринуться туда, откуда придет о ней хоть какое-то известие? Но одно он успел понять точно: вернуться в свой дворец, пройти в кабинет, где о ней напоминает каждый стул, взять в руки пачку писем, которых не касались ее пальчики, он пока не готов. Не настолько он оказался непробиваем и крепок, как думал еще недавно, чтоб подвергнуть себя и окружающих подобному испытанию.

– Если Ангирольд решит прислать сюда несколько полков, – небрежно бросил он брату, подъезжая к приветливо распахнутым воротам крепости, – я, пожалуй, останусь тут декады на две… погонять этих наглецов.

Спускалась по лестнице Илли тихо, как мышка, – хотелось посмотреть на рассвет родного мира, просто постоять у окна. Но едва спустилась до середины лестницы, ведущей на первый этаж, сзади хлопнула дверь, тихо зашлепали мягкие тапочки матери. Девушка еле заметно нахмурилась: вроде не помнилось ей, чтоб раньше она слышала ее легкие шаги, да и угадывать, кто именно идет, не умела. Приостановилась, подождала, пока тапочки, халат, а затем и сама Элинса появятся в просветах перил.

– Илли, ты кушать хочешь? Я сейчас. Только не выходи на улицу.

– Я еще помню, как открывается холодильник, – тихо пробурчала девушка, отвыкшая за четыре года от такой неусыпной заботы.

Нет, приятно, конечно, слов нет, но как-то совестно. Да и мать так выложилась, сначала вытаскивая их, потом помогая раскрыться. А она, совершенно здоровая, отдохнувшая, что, молока себе не нальет?

Илли спустилась в небольшую, продолговатую прихожую, сориентировалась в дверях – вот это столовая, там гостиная, они немного вечером перед сном посмотрели телевизор, от которого она как-то отвыкла. Впрочем, и раньше особой привычки не было. А вот это кухня, решительно распахнула девушка наполовину застекленные двери и прошла в свободное помещение. Она уже успела заметить, что дом был заставлен мебелью по минимуму. Причем, даже по ее неискушенному мнению, самой простой и недорогой. Пластиковые табуретки, такой же столик… резкий контраст между большим домом и хорошей, незнакомой техникой.

– Может, тебе омлет сделать? Ты сейчас должна хорошо кушать, – мать вошла в комнату через минуту, ловко поставила на плиту сковороду, достала продукты.

– Мам, я что-то не пойму: мебель у вас простая, а плита, по-моему, дорогая… Вы очень бедно живете?

– Нет, что ты! Просто плита и остальная техника шли вместе с домом, это же элитный поселок. Нам такой дом великоват, но других в продаже не было, а папа твердо решил устроить нас побезопаснее. Тут чужие не ездят, на воротах охрана, камеры. Правда, соседи все более богатые люди, но Хингред им сказал, что мы из Австралии и живем временно, пока я поправлюсь… сама понимаешь, изобразить в нужный момент приступ мне проще всех. Вот они и не навязываются со знакомством. Но по-своему ценят, что мы люди тихие и неконфликтные. А деньги мы не тратим на дорогую мебель, потому что на все, что остается, покупаем золото. Но не в магазинах, а у ювелиров или в ломбарде. Апи ведь нельзя обмануть, она сразу видит, если монета из свинца и лишь чуть покрыта сверху слоем золота. Ну вот омлет, вот кофе… что, не пьешь? А я привыкла… придется взять с собой зерен. Тогда молоко, сырки, что еще хочешь? Папа сегодня съездит с Апи в магазин, это близко, привезет запас продуктов, чтоб больше никуда не ходить. Мы решили… нужно быть в последние дни поосторожнее.