Наталья Соколова - ЛИМБ

– Глядите, что делает, – пялясь на меня издалека, подметил кто-то из старожилов.

– Я начинаю их побаиваться, – со смешком ответил ему дружок. – Мы на первом курсе красный оргон не пили…

– И что, неужели головка не закружится?!

О чём это они? Пришлось повертеть бутылку в руках, разглядывая надписи на этикетках. Никакой пометки о содержании алкоголя нет. Это даже не энергетик. Да и не может ничего такого продаваться в институте!

Я выкинула пустую склянку в стоящую рядом мусорку и повернулась к парню:

– Спасибо, – улыбнулась и протянула ему руку. – Будем знакомы. Меня зовут…

Поправив большую дорожную сумку на плече, он поднял свои желтоватые, медового цвета глаза:

– Я знаю. Тебя зовут Ника. Ты это уже говорила. И вообще, всё это уже было… – его чёрные зрачки сжались до маленьких точечек, а потом вытянулись в две узкие щёлочки, как у кота, смотрящего на яркий свет.

Я изумлённо замерла, рукопожатие так и не состоялось. По позвоночнику прогулялся холодок.

– Это называется дежавю… – проблеяла я слабо.

– Яшка! – вдруг раздалось за нашими спинами. – Вот ты где, гадина такая! Хорош народ пугать!

– Привет, Чародеева. Ты же знаешь, я не специально.

– Ох, глаза б мои тебя не видели! – крутанув на указательном пальце брелок с логотипом «ауди», девица надула пухлыми губами большой розовый пузырь из жвачки и пожала мою застывшую в воздухе руку. – Здорово, подруга! Мы с тобой однокурсники. И этот тип, увы, тоже с нами.

Приторно улыбнувшись, она поправила идеально прямые прядки рыжих волос, с одного бока мелированные сиреневым – в тон цветных контактных линз. Развернулась на высоченных каблуках, и, оставив после себя шлейф сладких, конфетных духов, поцокала вверх по лестнице.

– Это Лизка, – мрачно пояснил парень с жёлтыми глазами, теперь уже вполне себе человеческими. – Дочь местной «шишки». Мы учились вместе на подготовительных. То есть, я учился, а эта стерва только делала вид, потому что на самом деле она раньше уже была на первом курсе.

– Ещё одно… дежавю? – осторожно уточнила я.

– Ха, нет. Временные петли тут не при чём, – парень снова прислонил карточку к аппарату с газировкой. На этот раз наружу поехал уже синий напиток. – Её тупо оставили на второй год.

– Разве в вузах так можно? – я искренне удивилась.

– Вообще-то нельзя. Особенно в ЛИМБе. Но этой ведьме, – он злобно зыркнул ей вслед, – законы не писаны. А ты ведь в деканат? Пойдём, помогу тебе поднять чемодан.

Я крутила в руках красную карточку, разглядывая её то с одной, то с другой стороны. На лицевой части было выгравировано: ЛИМБ. 1 курс. Группа «Ф». На обороте переливался золотой круг с драконом и птицей внутри. Два зверя, отражённые зеркально, смотрелись друг в друга как инь и ян. Дракон – или, вернее, длинный змей на лапах – безжалостно укусил самого себя за хвост. Павлин – типа сказочной жар-птицы – агрессивно расставил пышные крылья, объятые огнём. Между ними в форме ромба скрещивались циркуль и наугольник, а посередине сверкал знак бесконечности – перевёрнутая набок восьмёрка.

– Эй, Ника, пошли гулять! – дерзкий голос вырвал меня из медитации на гипнотический, сияющий в свете заката символ.

Вздрогнув, я убрала свой новый пропуск в карман и выглянула в окно. Третий этаж – невысоко, но вся улица как на ладони.

Наше общежитие – красивое старинное здание с колоннами и резными окнами, раскрашенное в белый, зелёный и золотой – располагалось довольно близко к институту. Нужно было всего лишь пройти через Исаакиевский сквер и свернуть у памятника Николаю Первому налево, во дворы.

– Тут недалеко есть одно интересное местечко на крыше, – помахала мне рукой Лизка. Она стояла около причудливого раздвоенного фонаря, напоминавшего не то мачту, не то весы Фемиды. – Оттуда весь город видно! Тебе понравится!

Слова дрожали на вечернем питерском ветру будто магическое заклинание. И впрямь, разве может мне не понравиться место, откуда видно весь город?..

Я осмотрела завалившийся набок, наполовину распотрошённый чемодан. Ладно, вещи можно и потом разобрать. Тем более, что в комнату пока никого, кроме меня не заселили, а значит, соседку мой беспорядок не напугает.

– Иду! – крикнула я, накидывая ветровку. В коридоре я машинально заглянула в зеркало, висящее у входа, и мне показалось, что мои и без того слишком светлые голубые глаза ещё сильнее побледнели, а тёмные волосы, наоборот, почернели, став похожими на крыло из моих снов. Я поёжилась, но списала это на усталость или на шутки тусклого общажного освещения.

На улице похолодало. Зажигались первые фонари. Мы шли вдоль набережной Невы, потягивая из жестяных банок коктейли – на этот раз вовсе не из институтского автомата, а из ближайшего магазина, где обслуживают только тех, кому уже стукнуло восемнадцать. Лизка, оставшись на второй год, недавно отметила своё совершеннолетие, чем и воспользовалась.

– В последний день каникул по-любому надо напиться, – уверенно возразила мне она, когда я попыталась отказаться. – Посвящения в студенты в нашем институте не бывает. Алкоголь строго-настрого запрещён. Так что, считай, это единственный вечер, который ты можешь провести как нормальный человек. Ты ведь не ходила на подготовительные?

– Нет, я… мне родители только на прошлой неделе сообщили, что я буду учиться именно здесь.

Лизка вдруг притормозила. Поставила баночку на широкий парапет моста и свесилась вниз, разглядывая беспокойные волны.

– Понятно, тянули до последнего. И так и не раскололись? Не сказали, кем ты будешь?

– Нет, – повторила я, – ничего не сказали. Я даже полного названия института не знаю.

– Ну, тут ты не одна такая, – хмыкнула рыжая. – Иногда мне кажется, что его не знает никто, в том числе и мой батя, который меня сюда упёк.

– Значит, вывеска уже давно сломана?

– Ха, вывеска!.. – внизу глухим басом прогудел теплоход, проходящий под Дворцовым мостом, и Лизка прервалась, а потом вдруг улыбнулась и вытащила из кармана ключи от машины. – Слушай, давай не будем об этом. Я же на крышу тебя хотела отвезти. Погнали!

Похоже, ей уже не впервой было садиться за руль навеселе. Благо, ехать нам пришлось недолго, испугаться я не успела, а единственный гаишник, попавшийся на перекрёстке, издалека подвоха не почуял.

Весь вечер и даже часть ночи мы с ней сидели на крыше высокого дома, откуда открывался вид на панораму Питера. В сумке у моей ушлой подруги нашлось ещё несколько банок коктейля, которым мы грелись, любуясь сначала на огни города, потом на разводные мосты, а ещё позже – на звёзды.

Говорили о всякой ерунде. О школе, о родителях, о домашних животных, о том, куда ездим отдыхать летом. Так я узнала, что отец Лизки – депутат местной думы, который аж с четырёх лет отправил её в лучшую закрытую школу недалеко от Петергофа, надеясь вырастить вундеркинда. Что мама у неё – как ни удивительно – астролог, и она с самого детства пророчила своей единственной дочери особую судьбу. Что у них живёт уже третье поколение кошек – все чёрные, без единого белого волоска. А летом они всей семьёй ездят по местам силы. Были уже на Соловках, на Краснодарских дольменах, на Байкале, Алтае и даже в Долине гейзеров на Камчатке.