Оливер Митчел - Турнир зрячих

– А, Юш! Ну, как дела, на замке граница? – Пузатый Даг весело подмигнул, ловко прихлопнув полотенцем ползущую по стене муху.

– А то ж.

– Это хорошо. Так зачем, говоришь, пожаловал?

– За пивом. У тебя кувшинчика не найдётся?

– Всё бегаете, да бегаете, – хохотнул трактирщик. – На зиму, что ли запасаете?

– К осаде готовимся. Так есть у тебя?

– Как не быть? Три медных ястреба или один империал.

– Ястребы, – Юрош протянул Дагу монеты.

– Отлично. Эй, Мина, дуй поживее в погреб, да принеси пива кувшин, – окликнул толстяк одну из своих подавальщиц. – А слыхал ты, что давеча в Добротравном приключилось?

– Не-а. А что стряслось?

– Да девка одна топиться полезла, еле её из реки вытащили. Говорит, обрюхатил её Аксель ваш, а теперь жениться не хочет.

– Ну и дура.

– А то! Вытрави плод, да успокойся. Так нет, им всё любовь подавай, да сына коменданта в мужья. А вот и твоё пиво!

Подошедшая девушка протянула Юрошу тяжёленький прохладный кувшин и он, распрощавшись с хозяином, покинул трактир. Пора было возвращаться, ему ещё ночью на часах стоять. И чего девчонки к Акселю липнут? Под ногу подвернулся камешек, и парень раздражённо пнул его, случайно попав в чернющего, как ночь, кота. Тот возмущённо мявкнул и юркнул в дыру под забором. Всех заслуг, что боец неплохой, но им разве до этого дело? Как же, сын коменданта и рожа смазливая. Вот и… тьфу! Настроение как-то совсем испортилось и к заставе Юш подходил мрачный, как туча. Калитка, встроенная в ворота, днём не запиралась, поэтому он просто открыл её и вошел внутрь, чуть ли не нос к носу столкнувшись с сержантом. Всё бы ничего, если бы не треклятый кувшин.

– Юш, мать твою! Ты оборзел, что ли?! Три наряда на конюшню, и до зимы никаких увольнений! Дай сюда! – с этими словами он выхватил из рук остолбеневшего рядового злополучное пиво и пошёл прочь, провожаемый тоскливым взглядом Рудольфа.

– Ну вот, плакали мои денежки! И чего ему вдруг приспичило посты обходить? Но могло быть и хуже, а, Юш?

– Да иди ты! – в сердцах сплюнул парень.

Вот чуял же, что добром это не кончится, зачем согласился?! Если он недели через две домой не зайдёт, мать волноваться будет, и сестрёнка расстроится… Шил, ну что за день-то такой!

– Что, Юшка, попал впросак? – Аксель. Его только не хватало. – Не переживай, сдаётся мне, на конюшне тебе самое место.

– Я хоть за дела свои отвечаю, – не сдержался Юрош. – А не прячусь под лавку, как щенок напрудивший!

– Не понял, – нехорошо прищурился Аксель. – Ты что несёшь, болезный?

– Что слышал, – пробурчал Юш. Он уже жалел, что вообще открыл рот.

– Ну-ну. Пожалуй, надо бы в следующий раз задать тебе хорошую трёпку. Слишком уж наглый стал для вчерашнего свинопаса.

Отвечать парень не стал. Просто прошёл мимо задиры и направился к казарме. Больше всего ему сейчас хотелось выспаться, но нельзя. Скоро ужин, а там до ночной смены рукой подать.

* * *

Отряд верховых во весь опор мчался по узкой лесной дороге, туда, где вдалеке виднелись столбы густого чёрного дыма. За тот год, что Дарин с Тейнором отслужили на заставе близ Литтэрских гор, это был первый случай, когда дикари осмелились спуститься в долину в таком количестве. Обычно по тайным тропам пробирался их молодняк. Десяток-другой заросших диким волосом кровожадных волчат, желавших поохотиться на имперские патрули. У них обряд инициации такой. Необходимо убить вражеского воина, притом не обязательно в открытом бою, можно исподтишка, главное – оружием ближнего боя. Или руками. Друг с другом горцы тоже частенько воюют, но и в предгорьях пошалить не отказываются. Поэтому здесь и стоит крепость. Вырезать бы шиловых дикарей к такой-то матери и положить всему этому конец, но нельзя. Во-первых, не так-то просто их выдавить с горных вершин, где они каждый камень и каждую трещинку знают, а во-вторых, гразговы люмены этого не допустят. Зрячие заняли очень удобную позицию – с одной стороны весь гигантский горный массив является частью Литтэрии, а с другой, король, вроде как, и сам борется с дикими племенами, они себя его подданными не признают, и ответственности за них он не несёт. На практике, люмены горцев давно уже прикормили, а на их набеги, от которых страдали исключительно соседи, закрывают глаза.

Внезапно несколько лошадей взвились на дыбы, остальные замедлили бег и встали, как вкопанные, а из-за деревьев донёсся гортанный крик:

– Даг Гар-ра!

Тут же на отряд градом посыпались камни. Лучники из горцев были не ахти, у них там ни тиса нет, ни орешника, чтобы пристойное оружие изготовить, зато все как один мастерски владеют пращой. На все понукания лошади отвечали лишь крупной дрожью и испуганным ржанием. Наверняка работа шамана. Атаковать или защищаться при помощи магии дикарям запрещает неписанный кодекс чести, а вот такие трюки вовсе не возбраняются, даже приветствуются.

– Спешиться! Держать строй! – крики сержанта потонули в новом боевом кличе, подхваченном доброй сотней глоток.

– Даг Гар-ра!

Один из камней врезался в щит Дарина с такой силой, что чуть не вышиб его из седла. Не мешкая больше ни секунды, он соскочил наземь и принялся озираться в поисках Тейнора. Тот лежал, распростёршись в траве, и не подавал признаков жизни. Ярость затопила сознание за долю секунды и, вместо того, чтобы стать плечом к плечу со своими товарищами, принц бросился навстречу набегавшим из леса горцам, распахнув рот в бешеном крике. Дальше всё было, как в тумане. Троих, размалёванных охрой горилл ему точно удалось зарубить, а потом наступила тьма.

Очнулся Дарин от омерзительной тряски. Голова раскалывалась, как орех под ударом молотобойца, его мутило, а картинка перед глазами, мало того, что болталась из стороны в сторону, так ещё и нет-нет, да и норовила дёрнуться и погаснуть. Хорошенько его приложили. Если бы не шлем… Минуты две у принца ушло на то, чтобы понять, что же он видит перед собой. Задницу горца. Вверх ногами. А сам Дарин привязан к шесту, как забитая дичь, и его куда-то волокут мускулистые ребята в меховых юбках. Это плохо. Рабства у горцев нет, дикари, что с них взять, и пленников они берут исключительно с одной целью – принести в жертву на тризне по погибшему вождю или перед началом большого набега. Бывает и наоборот, когда пленников убивают по окончании похода, вознося духам предков, или кому там они поклоняются, благодарность за удачу в битве и богатую добычу.

За всеми этими мыслями Дарин более-менее пришёл в себя и попробовал осмотреться в меру тех возможностей, которые оставляло ему его унизительное положение. Вокруг одни камни да скалы, воздух разряжённый, но не слишком, то есть высоко в горы они подняться ещё не успели. На этом открытия, к сожалению, заканчивались. Заметив, что пленник вертит головой, идущий позади носильщик что-то пророкотал на своём грубом наречии. Ещё один горец, остававшийся для принца невидимым, ответил, и оба расхохотались. Дарина веселье здоровяков не особо тронуло. Его больше интересовало много ли ещё пленных смогли взять горцы, и дадут ли ему в ближайшее время напиться. Очень уж в глотке пересохло.