Надежда Соколова - Владелица старого поместья

Между тем герцог закончил шептать, сделал рукой жест, будто бы обрезавший что-то, и повернулся ко мне.

– Вас кто-то очень сильно не любит, ваше высочество, – задумчиво произнес он, – настолько сильно, что готов сжить со свету всех и каждого, кто вам дорог. А потом и вас. Ищите среди местных.

Меня? Не любит? А кому меня здесь любить? Принцесса, дочь императора, любимая, хоть и сосланная, была у местной аристократии как кость в горле. Богатая, знатная, относительно щедрая, умная, она раздражала одним своим существованием всю округу. Так что подобную гадость мог сотворить любой из тех, кто вскоре пожалует ко мне на праздничный обед.

– Благодарю за помощь, – вежливость и воспитание еще никто не отменял. И теперь, удостоверившись, что Дикки ничего не угрожает, я вспомнила и о том, и о другом. – Предлагаю теперь вернуться в гостиную.

А с Дикки я побуду чуть позже, когда конюх приведет его в порядок, напоит и накормит. Тогда-то и обдумаю столь разительную перемену в действиях высокородного аристократа.

Тот кивнул, принимая мое приглашение, и мы направились по коридору в дом.

Шли молча. Понятия не имею, о чем думал мой нежданный гость. Я же размышляла о предстоящем праздничном обеде. В принципе, я могла и не давать его завтра, в свой день рождения. По этикету у меня имелось немного времени, ну, допустим, три-четыре дня. Но повар уже все подготовил. Гости были, как говорится, на низком старте. А я… Я все никак не могла решиться разослать магическими вестниками необходимые приглашения.

Между тем мы вернулись в гостиную. Служанки уже успели накрыть на стол, и пришлось мне садиться в кресло с чашкой ароматного горячего чая в руках. Увы, кофе, столь обожаемый мной на Земле, здесь не варили. Так что приходилось довольствоваться чаем.

Герцог уселся в кресло напротив. Сейчас, после сцены на конюшне, он уже не выглядел любящим комфорт франтом. То ли решил дальше не притворяться, то ли еще не успел перестроиться.

Я не знала, о чем говорить с незнакомым человеком. Впрочем, он решил эту проблему за меня.

– Прекрасная погода, не правда ли, ваше высочество? – произнес он с еле слышной иронией в голосе.

Чудесное начало разговора, тяготившего как минимум одного из собеседников. Не знаешь, о чем говорить? Говори о погоде.

Я посмотрела на улицу. Там, за окном, все еще лил затяжной дождь.

– О да, – согласилась я, подчиняясь местным правилам игры. – Для тех, кто захочет установить рекорд по плаванию, погода действительно великолепная.

Герцог внезапно расхохотался. У него оказался приятный, не особо громкий смех.

– При дворе о вас помнят, ваше высочество, и каждый чаще всего говорит о вашем особенном чувстве юмора.

Чувство юмора у меня было более чем обычным. Циник во мне во весь голос вопил, что герцог далеко не просто так рассыпается в похвалах всему, что хоть отдаленно связано со мной. И, по идее, надо бы спросить его в лоб…

– Я удивлена, что при дворе кто-то решил вспомнить опальную принцессу, – несколько секунд подумав, все же произнесла я. – А еще больше удивлена вашему появлению здесь, ваша светлость. Тем более, в такую прекрасную, как вы утверждаете, погоду.

– О вашей откровенности тоже часто упоминают, при дворе это редкость, – последовал ответ.

Я сдержала в уголках губ так и рвавшуюся наружу усмешку.

О, о жизни при дворе я знала достаточно из дневников принцессы – тот еще серпентарий. Выжить там я, землянка, точно не смогла бы. И теперь, прочитав записи ее высочества, больше не удивлялась ее скверному, по местным меркам, характеру.

– Я проездом в этих краях, – продолжал между тем Арнольд ронт Вискаронтари. – Мое имение находится в трех днях конного пути от вашего.

Светский визит? За день до моего дня рождения? Я, конечно, поверю, да, конечно. Как и в искренность герцога, решившего рассказать мне о своих планах. Ну или сделаю вид. Исключительно ради приличия.

– Буду рада увидеть вас завтра на праздничном обеде в честь моего дня рождения, – мне все же пришлось произнести эти слова. Даже принцесса не имеет права пренебрегать этикетом настолько серьезно.

Заодно и с днем празднования я наконец-то определилась. Чем быстрее закончу, тем лучше.

Герцог, конечно же, рассыпался в благодарностях и заверил, что он обязательно будет. Ему ничто не сможет помешать.

«Даже потоп», – добавила я про себя.

На самом деле дождь летом был мне только на пользу. На полях, принадлежавших мне, росли в большом количестве арганийские лохвы – крупные растения, из которых изготавливалась оснастка для морского и речного флота империи. Они обожали дождливую погоду. Чем больше осадков выпадет, тем крепче будет тот же канат, который изготовится из одной такой лохвы. Чем больше канатов – тем больше прибыль.

Съедобные культуры, не переваривавшие дождь, находились в отдельных просторных теплицах. И о них можно было не беспокоиться.

Вообще, поместье полностью себя обеспечивало. Здесь можно было жить годами, практически ничего не закупая в «большом мире». Хотя, конечно, так думала только я, затворница по натуре, довольствовавшаяся малым и не пытавшаяся заполучить все и сразу. Мои гораздо более амбициозные соседи предпочли бы находиться поближе к столице и ее пустому, громкому светскому обществу.

Герцог между тем откланялся, еще раз пообещав появиться завтра при любых погодных условиях.

Я проводила его равнодушным взглядом и сразу же вернулась в свою спальню.

Усевшись в широкое удобное кресло с высокой спинкой и широкими подлокотниками, я задумчиво покачала головой. Что-то странное было в этом чересчур своевременном визите светского хлыща.

Может, конечно, я себя накручивала и видела вокруг одни заговоры, но мне казалось, что Арнольд ронт Вискаронтари появился очень уж вовремя, как раз в нужное время, чтобы спасти Дикки, моего любимца. И меня такие выводы настораживали. Что-то ему было нужно от меня, этому сиятельному герцогу. Понять бы еще, что именно…

Через некоторое время я вызвала служанку и приказала принести еду. То ли обед, то ли ужин, я сама не знала, что это будет. Но после приема пищи следовало спуститься в библиотеку и перечитать несколько книг, посвященных местному этикету.

Стол принцессы большим разнообразием не отличался: два-три вида каш, тушеное или жареное мясо или дичь, изредка рыба, исключительно морская, свежие или маринованные овощи, пара сортов колбас и сыров. Ну и на сладкое пироги, печенье, пряники, пирожные. Пила я пунш, компот, чай, морс. В общем, примерно то же самое, что может позволить себе любой среднестатистический житель из моего прошлого мира при неплохом ежемесячном заработке. Никакой икры на завтрак, ни красной, ни черной, ни любой другой. Все сытно, но при этом относительно скромно.