Елена Княжина - Чудовищный секрет Авроры 2, или Магистра не гладить!

– Я давно вырос, княжна. И явно не подойду ламбикуру в качестве сюза, – резче, чем я ожидала, бросил Салливан.

– Вы сильный маг, и ваша кровь…

– Мои мысли закрыты, Карпова, – хмуро пояснил магистр. – Ото всех и всегда. Это еще один побочный эффект от сломанного дара.

– Ну и что? Чтобы узнать человека, необязательно копаться у него в голове, – я помотала собственной.

– Ни один ламбикур не станет брать в сюзы «кота в мешке». На этом, если вы не против, мы тему закроем, – строго заявил Салливан. – И если против – тоже.

– Но…

– Кроме того, вы, похоже, забыли про еще одно обязательное условие заключения «контракта преданности», – перебил непокорную меня магистр.

– Ничего я не забыла! – возразила, отчаянно пытаясь припомнить все, что читала о ламбикурах. – Я прекрасно разбираюсь в магических существах.

Учебники, посвященные волшебным тварям, я всегда читала от корки до корки. Может такое быть, что чего-то в них не упомянули?

– Тогда вы, похоже, принимаете меня за кого-то другого, княжна, – в мой затылок опять прилетел смех, приправленный горчинкой. – Я уже упоминал, что не монах и не ангел.

– О чем вы вообще?

– Я давно не невинный мальчик, Карпова. Уж простите за такую откровенность, – заявил этот тролль совершенно непростительным насмешливым тоном. – А вот у вас, если я все правильно понял, еще есть шанс испортить жизнь какому-нибудь неопытному и наивному птенцу…

– А знаете, что? Давайте и правда закроем тему, – нервно спохватилась я. – Вот прямо сейчас. Совершенно никаких возражений!

– А мне только стало интересно, – «обиженно» выдохнул Салливан.

Собрав в кулачок растрепанные чувства (будь они неладны!), я развернулась и посмотрела прямо на магистра. Потому что со слов брата давно знала, что лучшая защита – это нападение.

Жаль, что отец с ним не соглашался и атакующим чарам меня обучал без особого энтузиазма. Парочка крепких заклятий «для троллей» мне бы сейчас не помешала. А лучше десяток.

Сердце издало предсмертный всхлип и затихло. Вот зачем он на меня так смотрит? В серых глазах плясали веселые, озорные серебристые искры. Сейчас они если и напоминали ледяную корочку, то согретую солнечными лучами и оттого еще сильнее сияющую.

– Если вам интересно, зачем ректор позвал меня… – сменил вдруг тему Салливан.

– Мне не интересно! – торопливо соврала я, растирая предательски розовеющее лицо.

Чем скорее магистр избавит меня от своего мучительного присутствия, тем лучше. Хоть голова работать начнет. Она мне свежая нужна. Для чего-то. Уже и не помню, для чего.

– Ваш отец пригласил меня, чтобы обсудить ситуацию с господином Ланге, – негромко продолжил Салливан, с щекотным любопытством разглядывая мои пунцовые щеки. – Мальчик не справляется с программой, для него это может плохо кончиться.

Я растерянно поморгала. Как мы вообще с ламбикуров, «неангельской» сущности магистра и моей невинности на Эмиля перескочили? Похоже, Рандор понял, в какую пучину смущения меня погрузил этими своими… ну, допустим, «предположениями».

– Почему вы не могли обсудить его ситуацию в Академии? – фыркнула, раздраженно дергая плечом.

– Много лишних глаз, – спокойно ответил Салливан. – Вы верно заметили: сейчас не понять, кто враг, а кто друг. Никто не желает давать комиссии очередной козырь.

– Ну вот и идите… Обсуждайте… – махнула рукой в сторону двери.

– Княгиня Карповская задерживается. Решение принимать ей.

– Ясно, – я понимающе кивнула и шумно набрала воздух в грудь. – Дверь в кабинет – напротив. Постарайтесь больше не путать.

Магистр задержался взглядом на моих губах и медленно кивнул в ответ. Развернулся и вышел прочь.

Вот и славно: меньше троллей – больше кислорода. А то я, Судьба свидетель, так вообще дышать разучусь. Снова спасать придется.

Судя по самодовольному виду, Джадди подслушал весь наш с магистром разговор. Может, и славно, что он нем, как дерево, и никому о нем не расскажет? Пощекотав листик чудо-ветки, я присела на кровать и натянула любимый свитер. Пока по дому бродил тролль, все труднее было находить здесь «зону комфорта».

От свитера крепко пахло лавандой: вчера я помогала тете Мэл вычесывать колтуны из волчьей шкуры декана Осворта. Шампунь с хвойной отдушкой закончился, и нашему одомашненному вервольфу пришлось немного пострадать. Я его видела сегодня за завтраком: Ромул до сих пор морщил нос, фыркал и демонстративно отплевывался.

Декан давно принял свою волчью суть и любил «особые ночи», которые мог провести в лесу наедине с мыслями и наглыми зайцами. Мне же высовывать нос наружу нравилось все меньше. Дни становились холодней, зато в доме бесперебойно работал камин и система магического отопления.

Хотелось постоянно кутаться в свитера, пить пряный цветочный сбор и жарить зефир. Чем мы и занималась с подругами каждые выходные. Из-за вечного присутствия в Академии господина Бехтерева и лысого инспектора пока не получалось считать ее домом. Вот мы и сбегали к бабушке Джулс и дедушке Артуру.

С поездки в Индийский университет прошло больше месяца, а комиссия никак не желала уезжать. Что до моих мыслей… Мои мысли никак не желали отпускать шурхов поцелуй.

Он все внутри взбаламутил. Взорвал новыми эмоциями и диковинными желаниями. Смутил, сбил с толку. Выдрал нагло из привычных забот. Даже шмырлы поглядывали на меня с подозрением, словно не узнавали типичную Аву-катастрофу в задумчивой барышне, строгающей салат.

Эти напористые, умелые губы мне даже снились, хотя их об этом никто не просил! И еще руки… Знающие, что хватать и где сжимать… Наглые, по-хозяйски уверенные. Словно я дала ему какое-то разрешение! Но я не давала. Ведь нет?

И больше всего смущало присутствие этого мужчины в Пункте Связи. Поскольку у комиссии уши были повсюду, Малый Совет и единомышленники перенесли собрания в место, хорошо защищенное от чужих органов слуха. Теперь преподаватели заседали прямо тут, в столовой. Декан Осворт с женой, степенная Ксения Игоревна, вечно куда-то торопившаяся госпожа Пруэтт, отстраненная, вся какая-то неземная красавица-дриада…

Как-то раз вместе с госпожой Дороховой на собрание заглянул незнакомый светловолосый мужчина с красивыми зелеными глазами. Но после того, как мама в радостном порыве повисла на его крепкой шее, а папа так многообещающе зыркнул, что даже у меня горло свело, захаживать перестал.

Это он, конечно, правильно: уверена, мама по молодости многих поклонников не досчиталась. Зато грунт под Монстроглазом нынче потрясающе питательный, это и Джадди подтвердит.

А вот на Салливана папенька, к прискорбию, так не зыркал. Выяснилось, что перед нашим отбытием в Индию магистр успел рассказать отцу об отравлении пыльцой горянки, обратив папино внимание на мое припухшее запястье. И поделился подозрениями насчет виновника.