Андрей Богусевич - Окно на Европу. Книга 2

– Понравилась? – внося поднос с чаем, спросил ювелир. – Эта удивительная картина была нарисована двенадцатилетним мальчиком.

– Это рисовал ребенок? Неожиданно! Часы очень красивые. Они ему удались.

– Вы правы. А вы обратили внимание на песок в часах?

Я еще раз посмотрел на картину. Песок! Как я сразу не увидел? Песок выглядел необычно. Автор прорисовал каждую песчинку! Я не знаю, сколько времени это у него заняло, но думаю, что очень много. Лично у меня терпения на такое не хватило бы. В центре осыпавшегося песка в нижней колбе часов еле заметно выделялись пара крупинок золотистого цвета. Удивительная детализация!

– Заметили? – спросил ювелир, оценивая мою реакцию на золотистые песчинки.

– Не сразу. Как такое вообще можно изобразить?! Песок словно настоящий.

– Вы, Дмитрий, не знаете самого интересного – историю создания и последствия этой картины. Вам ведь известно, что я собираю в свою коллекцию только необычные вещи. Если хотите, я расскажу, но сначала чай и ваш заказ.

Чай и на этот раз был превосходным. Чувствовался вкус каких-то фруктов, но я не понял, каких именно. В голове появилась ясность, тяжесть ушла, а во рту осталась приятная терпкость от тонизирующего напитка.

– Необычный вкус, – сказал я, отставляя пустую кружку. – Мне очень понравился этот чай, хотя я не уловил, какие в нем добавки.

– Это мой секрет. Я готовлю такой чай всегда, когда занимаюсь делом в своей мастерской. Да, кстати, а вот и ваш заказ, – ювелир поднял полотенце, под которым лежало нечто.

На меня смотрели лица Валеры с Лерой. Именно так. Не знаю, как он смог, но черты лиц и мимика были переданы идеально! Меж двух силуэтов был наклоненный бокал, из которого вот-вот прольется вино. Всю композицию обрамляли гроздья винограда. Самые мелкие виноградинки ювелир выложил полудрагоценными камушками красного цвета. И все это идеально смотрелось, когда свет на изделие падал сбоку, оставляя возможность теням передать задуманную игру.

– Удивительно! – восхитился я. – Мне Виктор Сергеевич говорил, что вы обязательно сотворите что-то интересное. Но чтобы такое! Я не ожидал! У вас получилось великолепно!

Мастер расплылся в улыбке. Каждому человеку приятно, когда высоко оценивают его работу. Азам Каримович откинулся на спинку кресла и расслабился, вытянув ноги.

– Я рад, что смог угодить. Когда у ваших друзей намечается праздник?

– Пока не знаю. Они оговаривают дату. Лера в положении. Срок еще маленький, но все состоится в ближайшее время.

– Я попрошу вас, Дмитрий, перезвонить мне, когда эта вещь, – показал он на золотое изделие, – окажется у молодоженов. Мне хочется знать, как они отреагируют.

– Это нетрудно. Я с радостью сообщу вам их реакцию. Но давайте обменяемся телефонами.

– Я совсем про это забыл! Сейчас схожу за ручкой и листком бумаги.

– Азам Каримович, просто продиктуйте мне номер, а я внесу его в свой телефон.

Ювелир улыбнулся и опять присел в кресло:

– Все время забываю, как технологии продвинулись. Привык записывать на бумагу.

Я внес новый телефонный номер в память своего смартфона и набрал ювелира. В соседней комнате послышалась мелодия. Могу ошибаться, но мне показалось, что у него на звонок установлена мелодия кантри. Я не стал долго держать вызов и отключил его.

– Вы, главное, не забудьте мой номер внести в память, – предупредил я мастера.

Я отложил телефон и достал перстень из кармана в знак платы за его работу. Азам Каримович принял его у меня, молча встал и вышел в другую комнату. Спустя пять минут он вернулся, сел в кресло и как ни в чем не бывало принялся за рассказ о рисунке на стене.

– Я обещал вам рассказать историю создания этого необычного рисунка. Хотите еще чаю, пока я буду говорить?

– С удовольствием, – сказал я, протягивая ему свою кружку.

– Так вот, необычность этой истории заключается в том, что мальчик нарисовал только одну картину за всю свою короткую жизнь. Он, конечно, как и все дети, иногда рисовал. Но чтобы так! – ювелир указал пальцем на стену, где висела черно-белая картина. – Так он не рисовал никогда. Мне эту работу отдал мой знакомый, сосед этого ребенка, после того как мальчик пропал.

– Так мальчик жив? – не удержался я с вопросом.

– Не знаю. Думаю, что нет. Подождите, Дмитрий. Сейчас вы все поймете. Мальчик рисовал эту картину год, и ничего другого, кроме нее. Его родители трагически погибли в авиакатастрофе. После этого он замкнулся и не хотел верить в то, что потерял их навсегда. Мальчик часто закрывался в комнате и по вечерам трудился над своим рисунком. Его бабушка старалась общаться с ним и очень переживала, что он замкнулся в себе. Она водила его на разные тренировки, отпускала гулять с друзьями, но вопреки всему он каждый вечер уединялся в комнате и продолжал рисовать. Особенно он засиживался допоздна при полнолунии. Сосед мальчика говорил, что бабушка жаловалась на его посиделки до глубокой ночи при полной луне. В такие дни мальчик практически не реагировал на замечания бабушки и был сильно раздражен, когда она заходила к нему в комнату. Спустя год картина была нарисована. Сейчас вы ее видите в таком виде, в каком она осталась после мальчика. Но самое удивительное и ужасное случилось на годовщину гибели его родителей. В квартиру ворвались грабители и пытались обокрасть эту несчастную семью. Мальчик успел закрыться у себя в комнате и вызвать полицию. Но стражи правопорядка прибыли слишком поздно. Бабушка ребенка была мертва – сердечный приступ. А вот самого мальчика в квартире не обнаружили. Весь дом был перевернут вверх ногами. Грабители унесли все ценное. Дверь в комнату мальчика была забаррикадирована изнутри, окно закрыто, но самого мальчика нигде не было.

– И что это значит? – спросил я. – Может, он перебрался через балкон к соседям?

– Нет, Дмитрий. Я съездил туда, посмотреть. Балкона у них не было, а жили они на четвертом этаже.

– Тогда куда же он делся?

Ювелир медлил с ответом, раздумывая, стоит мне договаривать конец истории или нет. Но потом решился и встал. Азам Каримович подошел к столу и взял увеличительное стекло.

– Подойдите ко мне, Дима. Взгляните сюда, – указал он пальцем на стык между двух половинок песочных часов. – Вы видите?

Я присмотрелся и через линзу заметил еще одну золотистую песчинку. Она явно выделялась цветом, но затерялась в этой воронке детально прорисованных песчинок.

– Вижу. И что это значит? – недоумевал я.

Вместо ответа ювелир поманил меня за собой к комоду. Он плавно отворил дверцу и вынул папку, в которой лежало несколько больших фотографий. На всех была изображена эта картина песочных часов. Он разложил фотоснимки на столе, предоставив мне возможность детально их изучить. Я всматривался, но поначалу не понимал, что хочет от меня мастер. А потом увидел разницу. Вот третья песчинка золотого цвета находится сверху песка, на другой фотографии – чуть ниже, на третьей – уже в середине верхней колбы часов. На последнем снимке она вовсе затерялась в песке между двух стеклянных половин.