Евгения Высоковская - Странная школа в городе дождя

Посередине стола вдруг появилась тонкая бумажная папочка. Белла могла поклясться – только что ее еще не было. Раздираемая все тем же любопытством, Белла обошла директорский стол и склонилась над папкой. Раскрыв ее, она чуть не вскрикнула: на первом же листе бумаги было написано ее имя и приколота ее фотография. Белла стала листать документы, которых почему-то становилось все больше: папка росла и наполнялась ими прямо у нее в руках. Все бумаги были исписаны убористым почерком, и множество строчек пестрело ее именем: Белладонна. Что за досье на нее собрали? Зачем?

Она все пыталась прочесть хоть что-то, но могла разобрать лишь свое имя с ужасающей частотой попадавшееся в бесконечном тексте. Остальные же слова были нечитаемыми, строчки плыли, буквы в них шевелились, и это вдруг показалось таким страшным, что похолодел затылок. Сердце Беллы колотилось быстро-быстро, и она стала задыхаться. Ей во что бы то ни стало нужно было прочесть хоть немного о себе, но у нее не получалось.

Со слезами на глазах девушка, уже не задумываясь, что ее кто-то может застать за этим занятием, принялась вытаскивать из дела исписанные листы и прятать под блузкой, которая неожиданно стала слишком тесной, чтобы под нее можно было запихнуть хоть что-то. Бумага мялась и рвалась в ее руках, в ушах шумело и пульсировало. Документов в папке все прибавлялось, туда добавились другие фотографии Беллы – от детских до совсем недавних. Девушка, дрожащими руками комкая все в одну бумажную кучу, решила унести ее с собой, чтобы разобрать где-нибудь в укромном месте, и в этот момент дверь кабинета открылась.

Белле показалось, что в комнате стало намного темнее, хотя за окном картинка не изменилась. На пороге стоял мужчина с пронзительными глазами такой синевы, что та показалась девушке самым волшебным цветом на земле. Она вдруг узнала его: это и был директор. Сегодня они уже встречались, и он отмел все надежды на то, что она сможет покинуть это место. Тогда почему же она опять оказалась возле его двери, зачем так долго ждала, если все было решено? Совершенно растерянная и беспомощная, Белла стояла возле стола, роняя скомканные бумаги.

– Вам не стоило сюда приходить, – произнес директор, и Белла вспомнила его голос. Точно, этот бас она слышала совсем недавно. – Вы сделали очень большую ошибку. Вам ее не исправить.

Его слова словно пригвоздили бедную испуганную девушку к полу. Ноги ее тряслись, но она не могла сделать ни шага.

– Почему про меня столько всего написано? Что это значит? – умоляющим голосом спросила она, но мужчина словно не слышал.

– Вы не на своем месте. Вы заняли чужое, – продолжал он. – И это тоже очень большая ошибка. На вашем месте сейчас другая, и теперь все смешается. Это начало конца, и ничего уже не остановить.

Белла сразу вспомнила, как она прогнала с кровати у окна новенькую Мышь, и та удалилась в свой темный закуток. А директор сказал, что это было ее место. Это особенное, проклятое место предназначалось Белле?

Страх ледяными тисками сдавил ее сердце, а мужчина стал приближаться к ней.

– На чужом месте, – почти прошипел он, – приснился чужой жених чужой невесте…

Директор подошел почти вплотную к застывшей от ужаса девушке. Его глаза смотрели в упор, и она почувствовала, что будто проваливается в их синюю пропасть, и главное – она мечтает об этом. Если поддаться велению сердца, не сопротивляться, отбросить страхи, то можно раствориться в этой небесного цвета глубине. Остаться навсегда рядом с ним, внутри него, растаять там, слиться с синевой. Я ничего не значу, я никому не нужна, я просто ничтожная частичка мира, а там я хотя бы буду частью чего-то большего… Она привстала на цыпочках и потянулась к его губам, уже чувствуя жаркое дыхание. На душе стало очень легко, и сердце потеплело. Белла едва коснулась горячих губ, ощутив их сладость, как вдруг лицо его затряслось перед ней, замелькало, а в уши прорвалась отвратительная трель.

Дорогое и прекрасное лицо исчезло, погас синий манящий взгляд. Вместо этого Белла увидела над собой взлохмаченные рыжие патлы и разноцветные глаза: карий и зеленый.

– Эй, пора вставать! Выходной выходным, а расписание для всех одно. Привыкай, – весело сказала разноцветная девчонка и, убедившись, что Белла проснулась, куда-то тут же ушла.

В окна спальни бил серый утренний свет, дрожащий в струях непрерывного дождя. Дождь цокал по стеклам и подоконнику. Первое утро, встретившее ее здесь. Унылое воскресное утро в чужом городе, с чужими людьми. Вспомнив ночные видения, Белла завертела головой, выискивая вчерашнюю несостоявшуюся хозяйку ее кровати. Прямо в тот момент Мышь вышла из своей темной каморки с полотенцем в руках и угрюмо побрела в смежную со спальней комнату, где находилась умывальня.

Елена спала на месте, которое предназначалось ей. И если Белла тут получила такие странные сны, то что же видела сама Елена на этой «особенной» кровати? А впрочем, может, это и был всего лишь сон, который ничего не значит? Увы, позволительно было так думать, находясь в обычном мире и будучи обычным человеком. А здесь таких случайностей быть не могло. Тем более в странной школе.

До начала основных занятий оставалось еще два с небольшим часа, а несколько учеников уже находились в аудитории в ожидании своего первого учителя. За школьными столами, расставленными ровным полукругом, сейчас сидело восемь девушек и четверо юношей. Мест было в два с лишним раза больше, поэтому все ученики расположились на некотором расстоянии друг от друга. Похоже, никто из них не был между собой знаком или, по крайней мере, дружен.

Белла села почти у самого края с левой стороны полукруга, чтобы иметь возможность хорошо видеть Мышь, к которой она почувствовала антипатию с первых минут знакомства, а после сновидения, в котором синеглазый директор произнес столь странные слова, и вовсе ее невзлюбила. Ей не давало покоя то, что она заняла чужое место. Постоянно прокручивая это в голове и выстраивая разные предположения, она додумалась до того, что эта невзрачная Елена на самом деле избранная, которой уготована особенная судьба. Недаром же самое удобное место в спальне будто ее и дожидалось. А Белла явилась и грубо согнала с кровати, отправив в проклятую каморку, которая была предназначена ей самой. Чем эта Мышь лучше самой Белладонны? Она, кажется, даже не понимает, зачем она здесь. Тыкается везде, как слепой котенок. Нет, точнее, как слепой крысенок. Ух, какая она мерзкая!

Но именно ее ждали на этом месте. А этот красавец-директор? Неужели он хотел являться к ней во снах? Он сказал, что Белла совершила большую ошибку. Скорее бы увидеть его наяву, может, его будничное появление рассеет мистификацию. Мало ли что приснится.