Дарья Гущина - Забытые-3: Хранители перемен

– Клянусь, – пообещала я сразу и честно.

Вот ещё, так рисковать, когда столько сделано… и так много интересного впереди!

– На эту паутину уйдут все наши силы, – напряжённо напомнила Светла. – День-два мы ничем не сможем тебе помочь – ни чарами, ни советом. И прежде чем бежать за Зимом… хотя бы поешь.

Я быстро нашарила в сумке несчастный подмёрзший укроп. И лишь тогда и заметила, как сильно дрожат мои руки. Аж пальцы сводит – не то в предвкушении… не то всё же от страха. Наставители, само собой, тоже это отметили и зашептались – тихо-тихо, чтоб их. Я быстро бросила прислушиваться и усердно жевала, насторожённо поглядывая по сторонам. Но вокруг стояла такая тишь…

Доедала я уже в наставительском молчании. А после, едва я закрыла сумку, капля крови Зима зашипела, задымилась, и надо мной вспыхнуло мощное солнце. И тени на земле, от моих чар напоминающие червяков, шевельнулись крупными хищными змеями. И Шамир властно подтолкнул в спину – всё туда же, вдоль гряды, строго на север.

Предчувствие неизвестного придало сил, и по солнечному коридору наставителей я не прошагала – пролетела, почти не «прилипая». А может, это из-за знающего и его холодной крови прежняя паутина дорог казалась такой тяжёлой – сейчас уже не проверить. Но путь был лёгким на удивление. И после него осталось много сил – тоже на удивление.

И место, куда привела паутина, опять же удивляло.

Чистое поле – ни деревьев, ни холмов, ни городских останков. Справа, скрытая сизой сумеречной дымкой, темнела далёкая Восточная гряда. На предночном небе горели первые звёзды. А в остальном, покуда хватало глаз, сплошной снег. Ровный, как ладонями тщательно разглаженный. Колко искрящий, хотя солнце давно спряталось. Тонким слоем – я сразу провалилась, но лишь по щиколотку.

– Вёрт?..

Подруга высунулась из-под куртки и уверенно запищала: ловушка. Я чужих чар не ощущала, но она, древнее создание, чувствовала тоньше и сильнее любой старой крови.

– Но выбора-то у нас нет, так? – негромко спросила я.

Ветер снова подтолкнул в спину. Я глубоко вздохнула и шагнула вперёд. И успела сделать лишь один шаг. Вокруг меня взметнулись снежные стены – и почти сразу же опали, я едва успела выдохнуть.

Поле исчезло. Вместо него – огромная ледяная пещера. Запредельно высокий потолок, стены в крупных мерцающих кристаллах льда, мутные ледяные наросты частоколом на полу, пар изо рта. И очень-очень холодно, даже для меня. Даже вечно расстёгнутая шубка и ненужная телогрейка-вязанка с тоской вспомнились.

Я застегнула куртку, достала из сумки шапку, до глаз обмотала лицо шарфом и с радостью обнаружила в карманах варежки. Вёртка начаровала тепло и с прежней уверенностью заявила, что это не морок – мы действительно переместились. И теперь стояли где-то в сердце Восточной гряды, не под землёй, не у вершины, а где-то между.

– Чуешь Зима? – я огляделась.

Ледяная тропка, виляя меж наростами, убегала в полумрак, и куда идти – назад, вперёд? А ещё в стене неподалёку чернеет приметная широкая расщелина – третий путь.

Вёртка скользнула на пол, пошуршала по пещере и указала хвостом назад. Ветер-Шамир с ней согласился. Я поправила сумку и поняла, что не удивляюсь – ни перемещениям, ни ледяному логову. Напротив, они принесли странное удовлетворение – и подтверждение.

Если Зной – искрящий, то Стужа, понятно, безлетный. А я сама видела в Лоскутном, как они двигаются – только что были на крыше, а через вдох-выдох уже в конце улицы. И обрывочные знания Д обры подсказывали: да, безлетные и б ольшие расстояния способны преодолевать за доли мгновений. И почему бы им не иметь те же свои паутины дорог? И для себя, и для тех, кого Стужа жаждет видеть? И для тех, кто по глупости в его сети попадётся?

И я с содроганием подумала, что, наверное, не все искры сгорели от собственных опытов. Кто-то и в западню мог угодить. И – тем самым разбудить сокрытое?.. А я-то гадала, что случилось два года назад, когда Шамир начал предупреждать о скорой беде…

Пока я быстро плела заготовки чар и браслетами разбрасывала их по запястьям, Вёртка изучила пещеру, сползала вперёд и вернулась очень озадаченной. Глазки-солнышки ощупали меня с головы до ног, и подруга с разбега нырнула в мою сумку. Я тоже озадачилась, наблюдая, как она роется в вещах. Ничего же особенного там нет. Укроп, смена белья, запасные штаны с рубахой, кошель, писчие принадлежности да кое-какие чайные травки.

И амулет-«имя». Даже два.

Вёртка подбросила в воздух сначала амулет-«имя» Зима, который я как забрала у него ещё в Ярмарочном, чтобы знающий не спалился, так и забыла вернуть, закрутившись с делами. И Зим забыл попросить обратно – или постеснялся, или не хотел лишний раз нарываться на «хладнокровного». А следом вылетел второй амулет – Вь южена, найденный в темнице.

– И что это значит? – я нахмурилась.

Капель крови-то мы в «именах» не носили, как и чар. Амулеты служили обычными указателями на нас как на носителей силы и пропусками в остроги. Всё.

Но так думала лишь я. Вёртка считала иначе.

– Уверена? – я изумлённо уставилась на подругу. – Здесь, в пещере, есть следы Вьюжена? Но этого не может быть! Он же умер в Ярмарочном!

Она качнула головой. Глаза-солнышки разгорелись от возбуждения. Нет, заявила Вёртка однозначно, погибший знающий здесь был, причём совсем недавно. «Имя» впитало много пепла силы – остатков чар, но я их не ощущаю, потому что умею искать лишь пепел искрящих. И вообще не по зубам мне безлетные и их тонкое, скользкое как лёд, чаротворство. Попробовала бы поискать – лишь «соскользнула» бы, как с теми старостами из Заречного – любителями великих дел. В них я тоже не ощущала силу, «соскальзывая», едва начав поиски. А она, Вёртка, просто не проверила амулет-«имя». Ни нужды не было, ни подозрений… до сего момента.

Я тяжело села на ледяной камень и зажмурилась, понимая .

Вот почему меня так дёргало на это проклятое слово «вьюга». Вот что не успело рассказать воспоминание Ясена – тогда, в Сердце, когда Зим бездумно разрушил чары искрящего. Оно не успело назвать имя Забытого.

Вьюжен – это и есть Стужа. Забытый, который, если верить Зиму, проснулся больше пяти лет назад и долго таился среди знающих. И никто, ни одна сволочь, не понял, кто он такой.

«Скользкие» чары», – шепнула Вёртка.

Однако события в Ярмарочном принимают странный оборот. Зачем разбудили душу Светлы – понятно, чтобы Стужа набрался необходимых сил. Судя по воспоминаниям погибших, Забытым всё равно, что поглощать. Любую солнечную силу усвоят, а Стужа дико потратился, пробивая стену в Сердце и выплёскиваясь ранней зимой. Но в Ярмарочном, напротив, он ещё больше выложился из-за Зима – да так, что не смог удрать из темницы в прежнем теле. Зачем он поднимал стены снега? Что пытался начаровать, закрывая город? Почему не пришёл в дом старосты сам, чтобы забрать душу искры? Он же считался знающим, его бы всюду пропустили.