Юлия Эллисон - Хранитель. Части 1, 2

Тут явно была замешана магия, и, судя по жутковатому неприятному скрипу на зубах, даже знаю чья. Страх накрыл с головой, когда я поняла, что выбраться из этой мутной жижи с покалеченной и сломанной ногой нереально. Стоило попытаться шевельнуться, как ногу простреливала настолько дикая боль, что даже дышать было невозможно, не то что пытаться выбраться. А засосало меня уже по подбородок.

Я глупо завизжала, размахивая руками, разбрызгивая грязь по сторонам и пытаясь привлечь к себе внимание, и тут произошло нечто…

Липкий комок чужеродной магии летел прямо в меня. И хотя пока я не разбираюсь, что это за магия, летел с явно недобрыми и даже убийственными намерениями. Крохотные молнии по периметру небольшого воздушного шара говорили сами за себя. Сколько в нем вольт? Тысяча? Две? Три?

А дальше – дикая боль в груди и манящая спокойствием и уютом темнота.

Дарниэль Рэминиэль эрст Роален

Последний год свободы я провел с присущим королевскому отпрыску размахом. Девушки менялись каждый день, выпивка не кончалась, веселье не останавливалось ни на минуту… Тогда объясните мне, почему с каждым днем я чувствовал себя все более и более несчастным? Каждый день, приближавший меня к дате свадьбы, вгонял во все большую и большую депрессию, омрачая последние денечки свободы.

Я начал пить… нет, уже не выпивать, а натурально нажираться, пытаясь хоть немного унять ноющий червячок отчаяния, поселившийся внутри. Поэтому вызов отца через почти одиннадцать месяцев непрерывного возлияния подействовал на меня как ушат ледяной воды. Пришлось срочно трезветь, применяя магию, и отрываться от очередной длинноногой красотки, к которой я лип скорее по привычке, чем по собственному желанию. Кто бы мог подумать, что даже обществом женщин можно пресытиться?

В официальной части дворца стоял жуткий гвалт. Все куда-то бежали, что-то кричали и чему-то радовались. Среди общей какофонии разобрать, что конкретно произошло, не представлялось возможным, хотя явно что-то значимое, раз все так всполошились.

Среди общего безумия Микаэль казался образцом спокойствия и гармонии. Он стоял у кабинета отца, задумчиво уставившись в какую-то только ему ведомую точку на противоположной стене, и совсем не обращал внимания на общую суматоху.

– Привет, братец, – поприветствовал меня, заметив мое приближение. – Надо же, – бегло оценил мое состояние, – ты даже трезв!

– Все для тебя, – вежливо кивнул, огрызаясь, но при этом сохраняя субординацию. Услышать в таком шуме, что я сказал, невозможно, а вот наблюдать за моими вольностями по отношению к правящему отпрыску посторонним было ни к чему. Хотя бы внешне правила должны соблюдаться.

– Рад слышать, – так же вежливо кивнул брат, не спеша отступать с моего пути в кабинет отца.

– Отец звал меня. Чего он хотел? Что-то случилось? – Вот ни за что не поверю, что Микки не в курсе творящегося здесь бедлама.

– Да, случилось, – кивнул брат, отступая в сторону и давая мне пройти. – Заходи, поболтаем, – открыл передо мной дверь в кабинет и вошел следом.

Отец каменной статуей сидел за столом, перебирая бумаги.

Да, да, вижу, что ты ни капельки не волнуешься, а теперь хотелось бы понять, что произошло, если всех так перекорежило. Война? Стихийное бедствие?

– Отец. – Я вежливо поклонился, привлекая к своей персоне внимание. Микки, паразит такой, даже не подумал закрыть за собой дверь, так что пришлось изображать вселенское почтение к королю. Это наследнику можно не кланяться перед родителем, а какому-то младшему принцу такая привилегия не светит. Но этикет меня не слишком волнует, я понимаю, что он скорее формальность и ничего не говорит о реальных отношениях, а вот то, что здесь происходит, – важно. Похоже, даже очень важно.

Король медленно сфокусировал на мне не менее задумчивый, чем у Микаэля, взгляд, о чем-то глубоко размышляя и кивая своим мыслям.

– Садись. – Дверь за моей спиной наконец-то закрылась, давая возможность вести себя в семейном кругу более свободно.

– Что случилось? – перешел сразу к сути, проскочив все эти глупые формальности этикета, грозящие затянуть разговор до выяснения причин вызова еще на полчаса.

– Случилось… – протянул король, оставив в покое уже изрядно измочаленную стопку бумаг. – Что ты знаешь о золотых драконах? – Похоже, получасовому ничего не значащему разговору – быть.

– Ты позвал меня поговорить о золотых? – скучающе ответил, начиная раздражаться. Выдернул в разгар пирушки, так еще и черт знает для чего!

– Да, рассказывай. – Тон короля снизился до сурово-зловещего, показывая, что все же придется послушаться предка. Микаэль удобно устроился во втором кресле, придвинутом ближе к стене.

– Вымерли, умели контролировать рождаемость, видели связи, – кратко отрапортовал я об основных умениях золотых, о которых было известно.

– Я хочу услышать, что ты знаешь об их жизни, а не об умениях, – уточнил король.

– О жизни… – Вот тут действительно надо было подумать, знал я немного, хотя, конечно, как сын королевской семьи, во многих областях получал расширенное образование. – Ну, вроде взрослеют они как-то иначе. Позже, что ли, – протянул неуверенно. Этой темы мы как-то не слишком касались. Все драконы сейчас заняты своими проблемами, и воспоминания о вымерших расах нас не слишком волнуют. – Зачем это тебе? – удивленно посмотрел на отца с братом, которые молча перемигивались.

– В мире появилась золотая, – огорошил меня отец. Секунд тридцать я переваривал эту новость. Золотая – это хорошо! Может быть, хоть немного поднимет нам рождаемость.

– Это замечательно! – улыбнулся королю, не понимая, зачем меня вызвали. – А я тут при чем?

На меня внимательно посмотрели две пары глаз, как бы говоря – ну ты что, совсем идиот и не понимаешь? А вот не понимаю! От меня-то им что надо?

– Да нет, ни при чем. Можешь идти. – Меня отпустили.

Это я такой идиот или они перемудрили? Я реально не понял, чего от меня хотели!

Новелла Эмиль

Липкие нити упорно держали меня между явью и сном, не давая ни погрузиться глубже в сновидения, ни проснуться. Тело я перестала чувствовать после той чудовищной боли в груди, вызванной серебристым шаром, свитым из молний. Мозг отчаянно цеплялся за неясные отзвуки криков и фраз. Вот меня наконец заметили и побежали на помощь; вот меня вытащили из зловонной грязной лужи; а вот, судя по звуку, меня стали мыть, чтобы понять, какие у меня повреждения.

– Она цела, но без сознания, – сказал чей-то до жути знакомый голос. Наверняка какого-то врача, имен их я не запомнила, а вот по голосу различала довольно сносно.