Татьяна Зинина - Мой самый близкий враг

Достопочтенная эйса Мора рассчитывала, что её дочь тоже поступит учиться в столице. Да хоть на какие-нибудь курсы! Но Ханна отказалась наотрез. Как и обиделась, едва я заикнулся о поисках няни. Заверила, что ей нравится возиться с Айлисой и что чужого человека к девочке пускать нельзя.

Тогда у меня было туго с деньгами, и пришлось согласиться.

Ханна ведь и приехала с нами именно для того, чтобы получить хоть какую-то профессию. Когда я нашёл квартиру, она попросилась пожить у меня и даже вызвалась сидеть с Айли, а потом сама же влезла в мою постель, да так с тех пор в ней и обитала.

Я ничего ей не обещал, даже не намекал на отношения. Она сама всё решила. Распределила роли. И с каждым днём всё свободнее ощущала себя хозяйкой этого дома и… моей женщиной.

Если бы не Айлиса, я бы давно объяснил Ханне весь реальный расклад. Но мой любимый четырёхлетний аргумент с косичками не давал поступить так с этой девушкой.

– Прости, у меня нет такой суммы, – проговорил, всеми силами изображая искреннее сожаление. – К тому же я Айлисе туфельки купить обещал. Из старых она почти уже выросла, а скоро дожди.

– А я? – Ханна растерянно моргнула. – А мне, Лир? Я тоже хочу.

– Прости, – повторил и, повернувшись к старому деревянному шкафу, снял с вешалки чистую рубашку.

Больше ничего говорить не стал. А Ханна резко развернулась и ушла обратно на кухню. К счастью, молча.

Боялся ли я её потерять? Нет. Так уж получилось, что с некоторых пор в моей жизни осталась лишь одна важная для меня особа. Моя маленькая дочь.

Дайриса

В понедельник в нашем расписании появились первые изменения. Теперь три раза в неделю у нас стояли практические занятия совместно с двумя группами боевиков, и проходить они должны были на полигоне. При этом по вторникам и четвергам мы, как и прежде, продолжали практиковаться в лаборатории.

У нас была дружная группа, считай, большая студенческая семья. Но лучше всего мы с Милой общались ещё с двумя девушками: Кайлой Фар Золли и Урсулой Фар Грит. Обе они относились к старой аристократии, о чём и говорила приставка к фамилии.

Милана тоже могла похвастаться высоким происхождением, но её семья давно потеряла капиталы, родовые земли и, как следствие, приставку Фар к фамилии. Зато воспитание Мила получила в лучших традициях юных леди Карфитского королевства. Правда, вела себя согласно этикету лишь при посторонних, с близкими она с лёгкостью отбрасывала надоевшие правила и становилась простой и открытой.

Я по официальным документам носила фамилию Фостер и считалась обычной девочкой из обеспеченной семьи, чьи родители в состоянии оплатить учёбу в лучшем магическом университете страны. При этом не скрывала, что моя мама давно вышла замуж за лорда из соседней Долгарской Республики, и на каникулы всегда уезжала к ним.

Девочки личной жизнью моей матери не интересовались, и только Мила была в курсе, кто теперь значится моим отчимом. Лорд Леонард Ремерди много лет занимал пост премьер-министра, считай, был в республике вторым после президента. Но года три назад решил уйти со столь ответственного поста. Теперь он просто являлся членом парламента, а также занимался семейными делами.

И всё же Милане хватило обрывков моих пояснений, чтобы понять, кем ему приходится Лирден. Но свои догадки моя подруга держала при себе и пообещала ни с кем ими не делиться.

– Знаешь, Дайри, странно выходит, – начала она, взяв меня под руку и чуть отстав от наших девочек, бодрым шагом направляющихся на полигон. – Я тут понаблюдала, поспрашивала и вот что выяснила. Все парни из переведённых к нам простолюдины, и даже не из среднего класса. Тут слухи ходят, что их обучение в нашем университете взялась оплачивать корона. Но я вот не пойму, как к ним попал твой Лирден?

– Откуда мне знать? – бросила я. – И вообще, мы же решили, что забудем про наш глупый договор. Так что не стоит говорить о Лире.

Мы действительно договорились забыть о том глупом соглашении. С радостью бы его и вовсе аннулировали, но оно было подтверждено магией, а с ней подобное не провернёшь. Кстати, именно Мила предложила такое решение. Оказалось, что во время моей попытки извиниться перед Лирденом Мила присмотрелась к объекту своей симпатии, оценила его окружение и сделала выводы. В тот же вечер она сама заявила мне, что считает неправильным связываться с одним из этих невоспитанных хамов. Её дико возмутило, что никто из боевиков так за меня и не заступился, а пошлые фразочки, наоборот, отпускали многие.

Таким образом, мы решили не выполнять пункты глупого договора и просто продолжить жить как жили. Временные рамки не оговаривались, а значит, пока одна из нас не воплотит в жизнь первый пункт, другой беспокоиться не о чем. Такой вариант устроил нас обеих.

После выходки Лира я была настолько разбита, что даже возвращение дара перестало казаться мне важным. Гордость дороже. А Лирдена решила просто не замечать. При встрече делала вид, будто знать его не знаю.

Учитывая, что он вёл себя точно так же, наше игнорирование было взаимным и успешным.

Я смотрела сквозь него, он – сквозь меня. Но всё равно всегда безошибочно угадывала, когда он оказывался где-то поблизости… даже не видя. Чувствовала, как иногда он меня разглядывает. Но так ни разу и не поймала на себе его взгляд.

И вот сегодня по распоряжению ректора у нас начались совместные практические занятия. Считай – тренировки боевых навыков. У меня не было сомнений, что, следуя закону подлости, нас с ним обязательно поставят в пару. Прошлой ночью долго не могла уснуть, представляя себе эту ситуацию. Прогнала в голове десятки разных вариантов. И решила, когда такое произойдёт, просто буду вести себя с ним равнодушно и вежливо, как с любым другим малознакомым сокурсником.

Перед началом занятия каждая из трёх групп выстроилась в две шеренги, и преподавателей мы встретили именно так. А их сегодня пришло двое: профессор Фран Зурверт – высокий, подтянутый мужчина лет сорока пяти, преподающий у нас физподготовку; и профессор Гайрен Кейт – самый молодой из всего преподавательского состава, он вёл у нас практику по боевым рунам. Ему на вид было лет тридцать, внешне он ничем особенно не выделялся: волосы серо-русые, глаза – блекло-карие, крупный нос картошкой, простецкие черты лица.

Но многие девушки всё равно смотрели на него с обожанием, а всему виной природное обаяние, которое удивительно сочеталось с несгибаемой жёсткостью характера. Он знал свой предмет идеально, умел объяснить, научить и славился тем, что всегда добивался результатов. У него просто не было ни одного студента, не сдавшего итоговый зачёт. Даже самые слабые умудрялись научиться создавать боевые руны и строить от них защиту.