Татьяна Абалова - Ключи от моего сердца

Засыпая на новом месте, Алисия не прошептала фразу, которую не раз встречала в сказках и романах о любви. «Сплю на новом месте, приснись жених невесте» – не то пожелание, исполнение которого горячо ожидалось. Увидеть во сне лорда Винда или подобного ему старика совсем не хотелось.

Но все же Алисия засыпала с улыбкой. И радовали ее вовсе не перспектива обзавестись красивым гардеробом, и не волнующий душу переезд в пансион, где у нее непременно появятся подруги, а четыре года свободы, подаренные ей будущим мужем.

«Четыре! Я проведу их так, будто они последние в моей жизни!»

Ханна была права, тетушка Эдита оказалась весьма деятельной натурой. Едва проснувшаяся Алисия почувствовала, что дом изменился: наполнился голосами, звуками шагов, хлопаньем дверей.

– Нет, у меня больше нет сил ждать, когда ты проснешься! – она влетела в комнату, пахнув свежестью и изысканными духами. – Подъем! У нас сегодня много дел!

Тетушка Эдита раздвинула занавеси на окнах, чтобы впустить столь редкий в приближении зимы солнечный свет. За ночь снег запорошил все вокруг и теперь похрустывал под ногами прохожих.

Лиса зажмурилась и упустила момент, когда с нее сдернули одеяло.

– Это никуда не годится! – рыжеволосая небольшого роста женщина стояла у кровати, уперев изящные кулачки в бедра. – Разве такое белье предназначено для молоденькой девушки? Я понимаю, если бы ты была моего возраста и провела всю жизнь в монастыре…

– Но… – Лиса села и потянула на себя одеяло.

– Никаких «но»! Снять и немедленно!

– Я…

– Лучше вовсе остаться голой, чем сверкать бельем прошлого века.

– Оно не такое древнее, – возразила Алисия. – Это из приданого моей мамы.

Тетушка закатила глаза и удручающе покачала головой.

– Я всегда знала, что у семьи Пилли плохой вкус. Снарядить твою маму эдаким… – Алиса прямо чувствовала, что Эдита усилием воли заставила себя проглотить слово «убожество». – Ах, не хочу оскорблять память Иоланты, но судя по тому, что все вещи так и остались в сундуках, даже она не отважилась носить их.

Эдита прошла к шкафу, куда вчера Ханна вывесила наряды племянницы, повозилась, раздраженно стуча плечиками, и извлекла на свет стеганый халат.

– Вот, накинь на себя. Сейчас принесут завтрак, – тетушка достала из-за пояса часы на цепочке и глянула на циферблат. – У тебя пять минут, чтобы умыться, и пятнадцать, чтобы поесть. Ровно в восемь двадцать и ни минутой позже здесь появятся модистка мадам Зофия и ее помощницы. Через два часа из салона «Очаровательные ножки» принесут самую модную на сегодняшний день обувь.

– Я не знаю свой размер… – Лиса торопливо стаскивала рубашку, не понравившуюся тетушке. Лучше предстать голой перед ней, чем перед кучей служанок, которые вот-вот заполонят комнату.

– Пока ты спала, я померила твою ногу и отправила записочку Ружеру.

Спрятавшись за ширмой, Алисия невольно прислушивалась к командному голосу Эдиты, которая задергала служанок – те передвигались бегом. Но когда Лиса появилась в наглухо запахнутом халате, в комнате царил полный порядок, а на столе стояли блюдо с умопомрачительно пахнущим печеным, кувшин с молоком и вазочка с мармеладом – поистине царское угощение после постных каш Уршулы.

– Ты слишком долго возишься! – Эдита посмотрела на часы и постучала острым ноготком по стеклу. – Мадам Зофия уже здесь и только ждет приглашения подняться.

Хорошо, что булочки были на один укус, они пролетели одна за другой, и даже не пришлось тратить время на намазывание мармелада. Но не попробовать его Алисия не могла: сунув ложку рот, зажмурила от наслаждения глаза.

– Пош-ш-шественно… – произнесла она, чувствуя, как нежнейший мармелад обволакивает небо.

– Я позже дам тебе целую банку, – пообещала Эдита, открывая дверь и впуская в помещение служанок, которые расторопно собрали посуду. Молоко Алисия пила на ходу и отдала чашку только у двери.

– Салфетка! – Эдита сунула ей в руки тончайшее полотно, украшенное мережкой. – Промокни губы, – и тут же: – Здравствуйте, мадам Зофия! Чем вы нас порадуете?

В комнату вошла статная черноволосая женщина, за ней несколько прислужниц с коробками и рулонами ткани в руках

Алисию вертели как куклу. Сняли с нее халат и не позволили одеться даже тогда, когда она начала стучать зубами. После полного обмера ткани подносили к лицу, чтобы понять идет Лисе цвет или нет, и развернутые они холодили и без того покрытое мурашками тело.

Парадом командовала тетушка Эдита. Она короткими словами одобряла или просила убрать непонравившуюся ткань:

– Да. Нет. Нет. Да. Возможно.

Алисия не успевала присмотреться или даже пощупать материал, а ее укутывали уже в новое полотно.

– Бархат – определенно нет. Он взрослит. Шерсть только светлых оттенков.

И опять бесконечное «да, да, нет».

Щелкнула крышечка часов, тетушка Эдита посмотрела на отложенные ткани, получившие от нее одобрение, на затягивающую пояс халата племянницу и, кивнув головой замершей у двери служанки, скомандовала:

– Впустите моего дорогого Ружера!

Портнихам во главе с мадам Зофией пришлось поторопиться, чтобы расчистить поле для нового игрока: то, что заслужило строгого «нет» Эдиты, быстро упаковывалось и выносилось из помещения.

Появившийся человечек был настолько мал ростом, что Алисия уставилась на него с открытым ртом. Следом за ним занесли два огромных кофра.

Тетушка распростерла объятия и, наклонившись, расцеловалась с вновь прибывшим.

– Где объект? – деловито спросил он и безошибочно выделил Лису: никто, кроме нее, не таращился на низкорослого, но весьма модно одетого мужчину. Его черные усы были пострижены как по линеечке, а волосы блестели и были зачесаны так гладко, что Алисия не удивилась бы, если бы увидела в них свое отражение.

Коротыш обошел смущающуюся Лису по кругу, непонятно почему осматривая ее всю, а не только ноги, которые уже заледенели.

– Чтобы сшить великолепную обувь и примерить ее на ножку красивой женщины, вовсе не надо быть высокого роста, не правда ли, леди Виру?

Лиса не нашлась, что ответить, поэтому просто кивнула.

– А теперь, – коротышка повернулся на каблуках к сидящей на диване Зофии, – прошу показать, какую ткань вы выбрали для нашей прелестной клиентки.

Помощницы модистки сноровисто разложили на ковре образцы, а Ружер, повернувшись к своим кофрам, словно фокусник, взмахнул рукой и принялся открывать многочисленные замки. Распахнувшиеся, будто ставни на окнах, половинки объемных коробов, куда легко поместился бы сам хозяин, явили зрителям ряды женской обуви.

В задумчивости побродив у разложенных отрезов, коротыш вернулся к своим кофрам и, выбирая одну пару за другой, относил их к нужному куску. Туфли, сапожки, ботиночки – и все до того изящные, пошитые из тончайшей кожи, шелка или бархата, они как нельзя лучше подыгрывали цвету и фактуре ткани.