Полина Ветрова - Любовь и магия (сборник)

Я несколько минут, незамеченная, наблюдала за сноровисто двигающимся по избе зверем, а затем он поднял на меня глаза:

– Доброе утро.

– Доброе, – растерянно подтвердила я.

– Как спалось? – подошел поближе он, втягивая носом воздух.

Я села, спустив ноги вниз. После разморенного тепла постели сразу стало зябко.

– Хорошо. В тот раз тоже хорошо было.

– Вот и славно, – откликнулся он, стягивая меня на пол. – Буди своего братца и возвращайтесь.

Я кивнула и пошла было поднимать Леслава, но тут вспомнила, что забыла кое-что важное.

– Тебя как зовут-то? – спросила я оборотня. Надо было раньше поинтересоваться.

Он застыл и медленно обернулся ко мне. На его лице было выражение полного непонимания.

– Тебе зачем? – оторопело спросил он, кажется, не веря своим ушам.

– Ну как же… Дважды в твоем доме ночевала… Как можно не спросить имени хозяина?

Тот покачал головой и будто бы нехотя ответил:

– Яношем зовут.

Самое обычное имя, таких Яношей в любой деревне с пяток наберется. А мне думалось, что у такого чудища лесного и прозвание должно быть каким-то особенным и на рык похожим.

– А меня Кристиной, – представилась я в свою очередь. – Его вот Леслав.

Оборотень просто кивнул и вышел из дома. Выглянув в окно, я увидела, как большой серый волк неторопливо трус и т прочь, петляя между деревьями. Провожать лесной хозяин нас не собирался, да и проверять, не учудили ли мы чего опасного в его жилище, тоже.

На обратном пути Леслав был непривычно тих, даже рта лишний раз не открывал, и, только когда мы завидели каменную стену, что обводила город, побратим неожиданно произнес:

– Права ты была, Крыська, не он у нас бедокурит. Он, конечно, волк волком, сожрать кого хочешь может, но только он бы это сделал разве что с голоду, не стал бы над телами измываться. Да и зима в этот год теплая, дичи хватает, оборотень вряд ли бедствует, на кой ему за людьми гоняться?

Говорил друг верно, тощим Янош точно не казался, с голоду не пухнет.

– Чего ты от него первый-то раз так улепетнула? Нормальный вроде парень, хоть и зверюга…

Я передернула плечами, вспоминая, как очнулась в волчьем доме в прошлый раз.

– Ну… он зубами к горлу потянулся, – нехотя призналась я. – Как тут не струхнуть?

Леслав расхохотался громко, раскатисто – поди, и в городе услышали.

– Ну так говорю же, зверюга. Ничего бы не сделал. Дала бы куснуть – он бы и успокоился. Вроде как признала, что он сильней, больше и не требуется. Это же волк. С ним нельзя по-человечески.

От такой простой и понятной мысли, почему-то не пришедшей ко мне в голову, я сбилась с шага… и оказалась сидящей на заднице прямо в сугробе, чего со мной не случалось с самого детства, когда дед, первый на всю нашу округу охотник, учил егозу-внучку ходить по лесу. И он же, любимый мой дедушка, рассказывал о диких зверях, об их повадках, обыкновениях… А привелось встретиться с оборотнем – все забыла, да еще и судила о нем по меркам чудища из детских сказок.

Погонял он меня по лесу, а я, глупая, чуть ума не лишилась от ужаса. И отчего? От того, что мне зубы пару раз показали и порычали? Хотел бы убить – не церемонился бы. Правильно все Леслав говорит, зверь он, волк…

– Ты чего это, а? – опешил от моей неуклюжести побратим, помогая подняться. – Вот знал, что магия не доведет до добра, совсем обленилась, уже и на лыжи встать не можешь.

– Да так, вспомнилось кое-что, – вяло стала оправдываться, отряхиваясь от снега. Теперь я уже не знала, то ли плакать, то ли смеяться из-за своей догадки.

Город встретил нас очередными черными вестями: опять заели человека, на этот раз девчонку еще совсем, шестнадцати не было. И как только чудовище исхитрилось до нее добраться? Сейчас никто в здравом уме носа из дома не кажет, не то что за околицу выходит… Я попыталась было добиться разрешения самой взглянуть на тело погибшей, но меня решительно завернули. Изучать останки дозволялось только княжескому магу, остальные «шарлатаны» не допускались, причем по приказу воеводы, который лично следил за расследованиями и берег княжий покой. Добиться аудиенции у самого правителя не вышло – тот из-за подготовки к охоте никого не принимал.

Мы с другом, услышав все эти объяснения от стражников, недоуменно переглянулись. Все складывалось как будто нарочно, чтобы мы не смогли сообщить о невиновности оборотня. А теперь я была совершенно уверена, что обнаруженные трупы – это не работа клыков Яноша, тот, по заверению побратима, всю ночь просопел на соседней лавке. А спал Леслав чутко, как охотничий пес, нипочем бы не пропустил ухода хозяина избушки.

Впрочем, на охоту мы так и так собирались идти, деньги лишними не бывают…

Возглавил травлю сам воевода, Чеслав Богданыч, возраст там или не возраст, а ни разу он не упускал случая показать удаль. Мол, куда там до него молодым, пусть еще угонятся. В этот раз он тоже не отошел в сторону и с самого утра бахвалился, что лично повесит голову чудища в трофейном зале князя. Я украдкой вздыхала и надеялась, что Янош достаточно умен, чтобы не попасться на охотничьи уловки. Леслав тоже не радовался ни возможной славе, ни будущим деньгам. Противно, поди, было…

Всего собралось людей с пару дюжин. Вооруженные, умелые наемники, они не развлекаться шли, убивать, и убивать они умели хорошо. Не было ни одного лишнего человека. Мы с побратимом плелись в самом конце, стараясь лишний раз не высовываться. Надо мной к тому же многие посмеивались, называли волчьей невестой, вроде как приглянулась я оборотню, раз одну меня не сожрал. Так и хотелось сказать, что как раз я-то действительно столкнулась с оборотнем, а с кем не посчастливилось встретиться остальным – только богам известно.

Вел нас через лес Чеслав Богданыч, и вел он уверенно к дому Яноша. Мы с Леславом плутали часа четыре – так еле вышли, а воевода нашел избушку в лесной чащобе с первой же попытки. И едва мы увидели домишко, как Чеслав Богданыч без малейшего сомнения сказал:

– Тут логово оборотня. Запалить надо гада!

Наемники недоуменно переглядывались. Дом как дом. Из трубы дымок идет. Ничего опасного или подозрительного не углядишь, ни снег кровью не запачкан, ни частокола с мертвыми головами. А что в лесу, так мало ли какая придурь у хозяина, не палить же его за это.

– Да с чего ты это взял, воевода? – недовольно проворчал Стефко Загребельный, потерявший глаз в бою. Мужик он был осторожный, основательный и на диво незлобивый. – Охотник тут живет, Яношем кличут. И сколько живет – никто ничего дурного про него сказать не может. Наоборот, сколько раз заплутавшую ребятню из лесу выводил.

К Стефко всегда прислушивались, прислушались и сейчас, да и никто не желал жечь невиновного, воинская удача – она подлости не любит.