Купава Огинская - Магистр! Вы, кажется, влюбились

– Нашим спасением, – поправил меня ректор.

– Я не маг.

– Но работаете в академии.

С этим я поспорить не могла. Работаю, да. И иногда очень жалею об этом, но чаще радуюсь.

Приятно чувствовать себя в безопасности. Пусть даже начальник мне достался сложный, а привиденчик вообще одно сплошное наказание. Но ведь есть еще и чудесная Малика, и Дасти, уже который день пытавшийся заманить меня в свою квартиру, чтобы показать, как живет его самая большая гордость – красная плесень, и Даян… Сержант тоже где-то там есть, хотя я давно его не видела.

Но так хотела увидеть. Рассказать о том, что происходит в моей жизни. О Малике, о бесконечной вредности Ануша, о той же матушке ректора, чье появление так осложнило мне жизнь…

Даян зарекомендовал себя как прекрасный слушатель, и мне очень не хватало его спокойного внимания. Безумно хотелось выговориться.

– А что за последние события? – полюбопытствовала я. – Малике тоже нельзя из аудитории высовываться из-за вашей матери?

Гэдехар дернул плечом, напоминания о визите дорогой родительницы делали ему очень неприятно.

– Нет.

– А из-за чего тогда?

Какое-то время он молчал, то ли думал, стоит ли мне вообще рассказывать, то ли решал, с чего начать… Потом заговорил:

– Некоторое время назад произошел некий инцидент… – Магистр запнулся, подбирая слова. – Есть причины полагать, что произошедшее относится к нашей проблеме. Один из наших практикантов напал на первокурсницу, серьезно ранил ее и сбежал. Страже удалось найти его лишь два дня назад, в нижних кварталах, едва живого. По словам командора, придя в себя в лазарете, парень пытался повеситься на простыне и все повторял, что ему незачем жить, так как его чувства отвергли.

– Безумие какое-то, – пробормотала я, зябко поежившись.

– Полагаете? – усмехнулся ректор.

Отпустил меня Гэдехар только перед лестницей. Проход был достаточно узким, чтобы мы не протиснулись в него вдвоем.

Получив свободу, первым делом я растерла руку, которую все это время безжалостно сжимал магистр.

Сначала спускался Гэдехар, я – прямо за ним, в полумраке, по поеденным временем ступеням, на всякий случай касаясь холодного камня стены ладонью. Спасти меня от падения это, конечно же, не могло, но делало немного смелее.

– Не представляю, как студенты сюда каждый день спускаются, – призналась я где-то на середине лестницы.

– Каждый день они не спускаются, – ответил Гэдехар. Его голос отражался от каменных сводов и неуловимо менялся. – Лекционные залы наверху. В подвалах находится морг, и, по настоянию профессора, туда же был перенесен деканат.

– Разве кто-то добровольно согласился бы на постоянное пребывание под землей? – не поверила я.

Ректора это почему-то развеселило.

– Что ж, сейчас у вас будет возможность познакомиться с таким человеком.

Наверное, мне бы стоило заподозрить неладное, но я была слишком беспечна и значения его словам не придала.

И когда мы спустились в неширокий коридор, прошли мимо трех железных, внушительных дверей, перечеркнутых широкими полосами стальных задвижек, и вошли в просторное прохладное помещение, я была совершенно не готова к тому, кто меня там ждал.

Помещение выглядело совсем непримечательно. Обычный морг. Интригующая дверь из темного каленого стекла в дальнем конце, стеллажи с инструментами, большой стол, сейчас пустой, под ярким светильником… у стены три занятые каталки. Под отрезами черной ткани угадывались очертания тел.

На одном из них сидел ёкша, дожевывая остатки бутерброда.

От своего собрата, копавшегося совсем недавно в моих волосах, он отличался решительно всем. Начиная от черной шерстки и заканчивая красными угольками глаз.

– Какой… интересный.

Гэдехар проследил за моим взглядом.

– Питомец Заффара. Сейчас, госпожа Шад, вы можете наблюдать, как сильно способен измениться ёкша под непрерывным воздействием одного типа магии.

И вот я никогда не училась в академии, вынужденная получать знания на домашнем обучении, мне не с чем было сравнивать, но я почему-то была уверена, что именно таким тоном магистр лекции кадетам и читал.

– Тэсс все устраивает, – раздался низкий раскатистый голос. Стеклянная дверь была открыта, и на пороге, скрестив руки на груди, стоял… он.

Высокий, тощий, страшный, как сама смерть…

– Све-е-етлые Сестры, – выдохнула я, прижав ладошки к губам. – Лич.

Мужчина улыбнулся, продемонстрировав заостренные зубы.

– Дорогая, вы мне льстите. Я только ступил на путь перерождения.

– Заффар на первой ступени, – пояснил Гэдехар, с интересом следя за моей реакцией.

Они все следили. Даже ёкша отвлеклась от своего бутерброда.

А я просто смотрела. На худое лицо, посеревшую, натянувшуюся на скулах кожу, бескровные губы и тлеющие угольки зрачков. На голове, среди темных длинных волос, откинутых за спину, едва заметно виднелись костяные наросты. К тому моменту, как профессор дойдет до третьей, последней, ступени и переродится в лича, наросты сформируют корону.

Чувствовала я себя странно. С одной стороны, поражала беспечность ректора – позволять обучать студентов почти мертвецу, с другой – терзало любопытство.

Потому что про перерожденных я кое-что знала и теперь задавалась вопросом…

– А сердце вы уже заменили? – спросила с придыханием.

Профессор усмехнулся.

– Хотите посмотреть?

Я энергично закивала.

– Не думаю, что это хорошая идея, – попытался все испортить Гэдехар, но я его перебила:

– Если у вас нервы слабые, вы можете выйти.

– Госпожа Шад…

– Пусть девочка удовлетворит свое любопытство, – попросил профессор, поспешно расстегивая скрытую под мантией темную рубашку. – Подойдите.

Я подошла, с замиранием сердца следя за тем, как тонкие пальцы пуговка за пуговкой освобождают для меня путь к невиданному.

Сколько я слышала о сердцах перерожденных, сколько восторга и жадности было в тех рассказах – и вот, наконец-то, я могла увидеть его вживую. Только я…

Это делало мою радость горькой.

В белой узкой груди, казалось вбитый прямо в плоть, засел черный гладкий камень, а в его нутре, яркие и энергичные, метались три искры.

– Это прекрасно, – выдохнула я, подойдя еще ближе. – Такая сложная и кропотливая работа. Вы сами создали этот артефакт?

– Разумеется. Свою жизнь нельзя доверять чужим рукам. – Я слышала улыбку в голосе некроманта, но не могла оторвать взгляда от кружения искорок, чтобы заглянуть в его лицо и удостовериться, что он правда улыбается. – Хотите потрогать?

– А можно?

– Вам можно все, моя дорогая, – расщедрился он.

– Это уже слишком…

– Эйнар, ты мешаешь мне налаживать личную жизнь, – одернул ректора профессор.