Диана Хант - Белая ворона в Академии Аусвер

Кстати, по ходу гневного выступления мага выяснилось, что «родителям магического таланта» полагается денежное вспоможение, за то, что вырастили такое чудо чудное и диво дивное, а особенно – за то, что отпускают «дитятко» в академию Аусвер.

Пока отец (я-то думала, он не пошёл смотреть, как меня «испытывать» будут, ан нет, рядом оказался), пьясы пересчитывал, шевеля губами, а мачеха меня в дорогу собирала, не жалея собственных ношеных вещей, маг с кристаллом братишек обошёл, а затем и остальных ребятишек дистрикта, которых спешно потащили всем селением из кроватей…

В общем, посетовал, что больше дара ни у кого нет, но потом вспомнил, что «хоть у одной есть» и вроде как утешился.

Во время прощания отец только что не прослезился, всё напутствовал не позорить его и родной дистрикт в Преториуме. А мачеха – та слёз не скрывала. «Ещё бы – бесплатную, бессловесную, и, как правило, бесправную прислугу теряет!» – пронеслась в моей голове крамольная мысль, первая из многих, и я тут же устыдилась самой себя. Но стыдиться дальше было некогда.

Горячка после пары порошков, разведённых в воде, прошла, и дорога в Преториум была веселая!

Ещё бы не весело летать на дирижаблях и ездить самодвижущихся повозках, горло именующихся автомобилями! И ночевать на накрахмаленных простынях в гостиницах.

По дороге господин маг просил показать, что я умею, а мне было страшно, очень страшно его разочаровать. Потому что «операция по спасению Бусика» – это, кажется, мой максимум и вообще случайность. Но следуя приказам, повторяла за магом какие-то языкозавязывающие и зубодробительные фразы, складывала пальцы в сложные фигуры, отчего эмиссар приходил от меня все в больший и больший восторг и пророчил головокружительную карьеру в Преториуме.

Жалела ли я, что пришлось оставить родной дистрикт?

Хм… Если бы, конечно, не предшествующая моему отъезду история с «проверкой ведьмы», я бы, может, ещё и подумала. А так…

Что касается семьи, с этим, увы, было сложнее. Намного, намного сложнее.

Начать с того, что нелюбимый ребёнок отнюдь не значит не любящий…

Сколько ни говори себе, что нельзя, сколько ни ругай себя тряпкой… Как оно зовётся – зов крови? Или просто – сердце? Глупое, абсолютно глупое, живущее в ином мире, нежели разум. Любящее вопреки, а не «потому что»… Но…

По дороге в Преториум у меня было время подумать, хорошо подумать, потому что никто не отвлекал.

И прийти к выводу, что вся моя жизнь в отчем доме, практически с самого её начала напоминала доживаемый старой, ненужной собакой век.

«Старушка», по мнению хозяев, зажилась на свете и однажды вместе с объедками хозяйская рука сыплет в миску отраву. Всё ещё чуткий собачий нос чует собственную смерть, дряхлые ноги несут прочь из будки, да и после несправедливых побоев уже не тянет подойти ластиться… Но всё же какая-то сила, которая многократно крепче ржавой тяжёлой цепи не даёт отойти далеко, тянет магнитом обратно. Выглянуть с надеждой из-за угла, несмело вильнуть хвостом, проскулить на своём, только тихо, чтобы не встревожить ни хозяина, ни хозяйских детей: «Позовите же меня! Я ведь так вас люблю, так скучаю…»

Так и я, ещё там, на берегу Данаи, босая, простоволосая, слушала пророчества мага о том, как разительно с этого самого дня изменится моя жизнь, восторгалась, как ребёнок и только и думала о том, как однажды вернусь в родной дистрикт, на собственном автомобиле, и дам отцу денег, много, столько, сколько сделает его, наконец, счастливым… Мачехе и старшим, безвременно увядшим сёстрам накуплю новых платьев и бус, как у самых расфуфыренных модниц Преториума, и завалю братишек книжками и игрушками, а народившимся за моё отсутствие сестрёнкам дам приданное…

И, может быть, дождусь… нет, не слов благодарности, но хотя бы искренних, честных улыбок, а то и признания, как меня всё-таки любят, как я нужна…

Но чем ближе мы подбирались к Преториуму, ослепительному, великолепному с высоты полёта дирижабля, тем яснее проступала простая, как грошик, мысль, которую прежде я всё пыталась затолкнуть куда подальше.

Они свой выбор сделали.

Это мне трудно было его принять.

Теперь же у меня начинается новая жизнь.

Мне дали ещё один шанс!

«Рошка», нелюбимый ребёнок, урод, «от которого перед людьми стыдно», покоится где-то там, на дне Данаи. Водоросли оплетают её руки и ноги, прорастают в волосы, колышутся над белым лицом. Ей больше не больно, не страшно. Она, наконец, обрела покой.

А вот Аврора, наоборот, только начала свой путь!!!

В дистрикте-113-А она была перестарком, эмиссар же из Преториума снисходительно сообщил, что «двадцать два для мага не возраст». И добавил интимным шёпотом, что ему самому восемьдесят… пять. А может, девяносто. А может вообще, сто двадцать! И, должно быть, сполна насладился произведённым эффектом – потому что старше двадцати пяти маг ну никак не выглядел!

В дистрикте-113-А она была «проклятой красноглазой ведьмой», а в элитной магической академии Преториума – она юная, одарённая, талантливая магичка, у которой впереди головокружительная карьера и блестящее будущее!

В дистрикте-113-А она была нелюбимым ребёнком, которого терпели рядом с досадой, в Преториуме же она – сирота, сама по себе. Без толпы орущих братишек, цепляющихся за волосы и подол, без необходимости вытирать носы, драить полы, мести двор, кормить уток и свиней и готовить обед. И уж точно не нужно больше вжимать голову в плечи, когда рядом проходит отец и недобро косится «на урода».

И, несмотря на то, что сразу как-то не заладилось, никто и ничто не помешает ей быть счастливой именно здесь и именно сейчас.

Словом, виват, Аусвер, я пришла!

Аврора

Так что, если не считать досадной стычки с рыжим, можно смело сказать, что в Аусвер меня встретили, как принцессу. Даже, стыдно сказать, пока я была занята Распределением, перестирали и перегладили всю мою одежду.

Призрак леди, который (или которая? хм) так и не пожелал(а) представиться, проводил меня в комнату, огромную, кроватей на пятьдесят, показал, где мой собственный шкаф с маленьким ключиком, в котором уже висела специально для меня подготовленная форма: мантия, два платья – с белыми и чёрными воротничком и манжетами, отделанными красной каймой, две пары шерстяных чулок с поясом, туфли на низком ходу, сапожки, шляпка и перчатки. И, простите, два комплекта нижнего белья. Всё простого кроя, но из добротной ткани.

Пользуясь тем, что в комнате никого не было, – призрак в виде исключения любезно ответил на мой вопрос и сообщил, что все ещё на занятиях, я сразу и с удовольствием вымылась с дороги в огромной душевой и переоделась в новое.