Нина Малкина - Орден Крона. Армия свободы

Мелира возмущённо запыхтела и с явным превосходством глянула на Татовского. Недовольная женщина нашла себе новую цель – хотела обвинить Татя в том, что глупая девчонка заставляет совет озвучивать очевидные вещи. Или в том, что Чёрный Консул всё ещё жив. Или во всех грехах человечества сразу, что вернее.

Тать оскалился и едва слышно рыкнул в ответ. Клацнул челюстями, закидывая новую порцию табака. Мне бы не помешало его нахальство, потому что своё собственное вмиг улетучилось вместе с ясностью мысли.

– Чёрный Консул – посланник самого Толмунда… – задумчиво вставил Керин, но сразу же подобрался, вскинул подбородок: – Так говорили солдаты на привалах, я сам слышал! Хоть брат и гонял меня подальше от лагерных сборищ.

– Из наших дезертиров можно было бы сложить плот через всё Марииское море! – разошёлся Метрий Билик. Цветом он напоминал один из помидоров, оставшихся на моей тарелке. – Трусливые псы! Дрожащие твари!

Мужчина сжал мясистые кулаки, схватил пустой кувшин и громко рявкнул на прислужников от досады. Юркий мальчонка мигом поднёс новую выпивку, но всё равно получил тычок от командирских пальцев. Я потёрла лоб, будто и мне достался унизительный щелчок.

– Мы не удержим Верес, – резюмировал Лонтерей, дождавшись, когда командующий займётся очередным стаканом. – У нас не хватит людей, оружия и опыта, чтобы противостоять объединённой армии Квертинда, когда она явится на место мятежа. Нападение на город – только попытка ослабить военную мощь королевства и заявление о том, что мы не сдаёмся.

Весьма очевидная вещь. Можно было бы понять это до того, как предлагать совету откровенные глупости. Рановато я возомнила себя руководителем.

От стыда покраснели кончили ушей, а сорочка прилипла к спине. Духота моментально показалась невыносимой: моя недавняя горячность буквально сгустилась вокруг, и дышать стало тяжелее. Захотелось последовать примеру командира – тоже опрокинуть ещё стаканчик, но мне предстоял путь домой, так что от соблазнительной идеи я отказалась.

– А если вы не возьмёте Верес? – уже тихо спросила я, боясь поднять глаза на командующего.

Почему-то город кузней представился маленьким Кроуницем – серым, каменным и хмурым. При мысли о том, что там живут люди – простые квертиндцы – меня передёрнуло. От самой себя. Ещё несколько минут назад нападение представлялось мне игрой в стратегию, в деревянные фигурки на карте. Орден Крона против Квертинда и наследия Иверийской династии. Даже её я проиграла, но на деле всё было куда страшнее: эта война переломит чьи-то жизни, лишит людей крова и работы, разрушит семьи и судьбы.

Я почти увидела свет, что льётся сквозь две ладони – мою и Джера. Свет от далёких праздничных огней Кроуница, свет мирной жизни и благополучия, на который я покушалась прямо сейчас.

– Победа у меня – вот здесь, – показал кулак опьяневший Метрий Билик, и я мгновенно вернулась в реальность. – Мы установим свои правила и освободим Квертинд от гнёта! Именем Ордена Крона!

Он икнул, и брат осторожно придержал его за локоть.

– Не смей ляпнуть такого при солдатах, – прошипела Мелира.

– После битвы армия отойдёт в Данужский лес, – дал самый внятный ответ фортификатор Лонтерей, скорее по привычке передвигая фигурки на карте. – Независимо от её исхода. Это нейтральная территория и граница с Таххарией-хан, армия Квертинда не посмеет сунуться туда без дипломатической договорённости. Так что преследование маловероятно.

“Там поместится целая армия?” – хотя спросить я, но спину лизнул ледяной сквозняк, и на пороге снова возник Проней.

– Приехал, – важно сообщил смотритель.

– Ну наконец-то! – впервые за всю встречу обрадовалась Мелира, поднимаясь.

– Будь свободен! – разошёлся Метрий Билик. – Устанавливай правила!

Он пошатнулся и едва не упал при попытке передвижения. Благо, Керин подхватил брата и помог поймать равновесие.

Люди вокруг забегали, засуетились, принялись накидывать тулупы и телогрейки, разбирать валенки. Суматошный шум словно по щелчку прервал собрание и выгнал народ на улицу.

Генерал Лонтерей потерял всякий интерес к карте и сунул руки в шинель, поданную ему мальчишкой-прислужником.

– Кто приехал? – схватила я за рукав Татя, когда тот тоже двинулся к выходу.

– Стязатель, – лицо бойца перекосило ещё сильнее, будто он съел кислятину. – Шор Лормонт. Привёз новости из ложи.

Теперь и мне стало премерзко. Стязателя из Ордена Крона доводилось знать только одного, и воспоминание о нём больно царапнуло изнутри. Каас… Мой родной, доверчивый и мёртвый Каас.

Изба стремительно пустела, но вместо того, чтобы ринуться за толпой, я отступила вглубь. Достала кинжал, поймала своё отражение, провела пальцем по гравировке.

Вдруг этот Шор Лормонт близко знал Кааса? Вдруг он был его другом? А что, если он знает и то, что это я выпустила стрелу в висок под рыжей шевелюрой?

Нет, быть того не может. Я зажмурилась и глотнула посвежевшего воздуха. Во рту стоял сладковатый вишнёвый привкус, и горло драло так, будто в него сыпанули песка.

От бренди кружилась голова, а в ней – бредовые мысли.

Конечно, Шор Лормонт не представляет угрозы. Уж вряд ли он будет пострашнее Мелиры-Калькут с её брезгливой нетерпимостью, а к подобному я давно привыкла.

Но в любом случае, знакомиться со стязателем не было никакого желания. От этих ребят за версту разило властью и неприятностями. Предатель ложи был на стороне Ордена Крона, а значит – на моей, но от одной мысли о бордовых перчатках с блестящими коронами закрадывалась идея о незаметном побеге. Наверное, я боялась напоминания о Каасе. Или просто ревновала внимание орденцев.

Схватила очередное рёбрышко с тарелки и вцепилась зубами в сочное мясо. Присела на освободившийся стул.

Самое лучшее решение – восстановить силы. Бессонная ночь и выпивка не самым лучшим образом сказывались на сообразительности.

Тать вышел, и в избе остались только пара служек, косо поглядывающих в мою сторону. Из открытой двери веяло сыростью и туманом, в ярком свете канделябров казавшимся голубоватым маревом. На улице гудели, славили Свободный Квертинд и Орден Крона, – должно быть, праздничная радость придавала народу особого, лихого настроя, когда ждёшь перемен к лучшему и чувствуешь единение с толпой.

Я тяжело вздохнула, схватила накидку и всё-таки вышла – не столько встречать стязателя, сколько сообщить Татю, что готова отбыть в Кроуниц. Повторять свой неудавшийся подвиг на военном совете я не собиралась, как и вмешиваться в дальнейшую подготовку армии. От еды и духоты меня разморило. Глаза просто слипались, а мозг и вовсе взялся густым студнем, требующим отдыха и покоя.