Вячеслав Букатич - Тающий мир

На протяжении первых четырёх недель Шмеля нагло пытался сбежать из колонии. Он, безусловно, был «общаковский» эльф, свои пацаны гарантировали ему «не жизнь, а сказку», только не лежала у него душа торчать в клетке, особенно абсолютно невиновному (ну, подумаешь, изнасиловал нимфу, грабанул Базар и убил пару-тройку плохишей). Жулио сдох, а Шмелю миновала чаша сия. Коли так подфартило, глядишь, повезёт и с побегом?

На практике оказалось, что с этим благородным делом выходит полный облом. Для пробы сил Шмеля попытался перелезть через выкованный гномами тюремный забор, как тут же был позорно схвачен охраной тюряги. Застигли врасплох, так сказать – наш герой выбежал из общей шеренги зэков во время вечерней переклички и рванул к ограде. Надсмотрщик увидел мелькнувшую лысину с оттопыренными жёваными ушами, а в следующее мгновение несчастного горемыку отдирали от прутьев забора, уговаривая расцепить пальцы, быть хорошим мальчиком и сопровождая уговоры ударами по почкам. В общем, вся эта затея обошлась Шмеле поясничными болями, сутками карцера и нервным тиком, не покидавшим его лицо более никогда. Когда Шмеля выполз из «одиночки», его поначалу приняли за дебила.

Второй неудачный побег произошёл через день после выхода из карцера. Хоть ему и сотрясли башку, но мозги кипели – и созрел план: подкупить надсмотрщиков, дабы они выпустили его на свободу. Деньги Шмеля собирал через «шестёрок». Придя в уютненькие апартаменты главного надзирателя, Дырнявкин вывалил перед ним всю наличку (все сто три грессо) и приступил к формулировке своего предложения.

Ровно через три минуты дверь кабинета главнадзирателя распахнулась, и оттуда головой вперёд вылетел Шмеля. Запуск был произведён ногой начальника. Вдобавок к такому досадному обороту – ещё парочка дней в карцере.

Больше всего к побегам (помимо маниакальной жажды свободы) Шмелю подстрекали наркотики. Ещё на воле он «подсел» на дрын. Эта фигня вызывала в голове самые сладостные желания и фантазии, сопровождая их оргазмом и энурезом. Такая вещь прекрасно заменяла девок и пиво, а в колонии ей бы цены не было. Но, увы, дрын здесь не был в списке необходимого для зэков, поэтому Шмеля лез на стенку, вспоминая клизму, через которую и вводился в организм животворящий наркотик. Так Шмеля разработал идею третьего побега. Идея называлась «Вырой подкоп за пределы колонии».

Рыл он долго и методично. Через два дня Шмеля понял, что затея удаётся на славу, осталось ещё чуть-чуть… В радужных мыслях он проковырял последние метры и… очутился в караульном помещении тюрьмы, где набирала обороты попойка, а именно – корпоративка. Шмеля высунул башку из проделанной им дыры в земляном полу и узрел дюжину потных и красных рож надсмотрщиков. Неизвестно, что конкретно творилось там после, но попытка очередного побега закончилась для Шмели Дырнявкина уже не «одиночкой», а лазаретом. Так что с бегством из неволи пришлось снова повременить – башка не варила, да и почки не казённые. Третий месяц он здесь, а как постарел – в свои двадцать пять выглядит на все сто. И нечего дивиться нездоровому сну.

***

…Колония пробуждалась. До утренней переклички ещё было ждать и ждать, но следовало почистить зубки извёсткой, умыться и проделать другие процедуры – не успеешь до звона колокольчика, с которым ходит дежурный надзиратель и проверяет гигиену заключённых, считай, останешься без завтрака и работать будешь вдвое больше.

Шмеля, кряхтя, встал с нар. Он был больным зэком, измученным карцером и побоями вертухаев, а больному эльфу работать вдвое больше ну никак нельзя, тем более с его авторитетом в колонии – нет-нет, а и зачморят, как фуфела. Что поделаешь – здесь свои законы. А вот тюремная администрация представлялась Шмеле в виде карликового олигофрена с пузырями соплей до подбородка, косыми глазёнками и кривыми ножками. По крайней мере, распорядок дня придумал настоящий дегенерат.

Ну что это такое – дорожные работы на реке? И при всём при том, асфальт необходимо ложить на дно реки. А обязательный просмотр пошлых газетёнок? Там же бабы голые нарисованы! Нарочно злят? Зэк, годами не видевший, не нюхавший и не трогавший женщину, за такие шуточки ведь и прирезать может. А чего стоят кретинские прыжки через скакалку вместо послеобеденного сна? Мол, хоть вы и никогда не выйдете на свободу, но спортивную фигуру должен иметь каждый. Однако это фигня по сравнению с сифонными клизмами, когда тебе в задницу вводят футовый наконечник и накачивают тебя ведром воды из той же реки, в которую ты укладываешь асфальт. Так, на всякий пожарный. Но – КАЖДЫЙ ДЕНЬ! Уважаемая администрация, брызгая экскрементами, заботится о вашем здоровье. На завтрак вместо манной каши дают какие-то пилюльки, в обед – кипяточек с плавающими в нём сухариками и теми же пилюльками, а на ужин подают картошку, которую весной сажают в отваренном виде, чтобы потом не варить, а в картофеле проклятущие пилюлины. По праздникам дают компот из пырея, а в обычные дни – кислый чай.

Сегодняшний завтрак уж точно не пришёлся на праздник. Правда, начальство внесло в утренний рацион разнообразие – всем выдали, помимо таблеток, вилки. Нашёлся даже один на мозги обиженный эльф, попробовавший наколоть на вилку свою порцию.

Шмеля «принимал пищу» за одним столом с сокамерниками. Дрюня, толстый эльф, но добряк, каких свет не видывал, брал таблетку, откусывал от неё кусочек, ложил пилюльку на место и начинал работать челюстями так, словно жрал кость бизона. Лицо его при этом становилось младенческим, и не верилось, что он поджёг свой домишко вместе с женой и детьми, причём пригвоздив детей к полу, а жёнушку избив до потери сознания.

Совсем не так, как Дрюня, кушал свои таблетки Никудаус Перц, «шестёрка», мальчик на побегушках, дешёвка и подлиза. Он был старше Шмели, а какался в штаны, как грудной ребёнок, да и в носу поковыряться был не дурак. Вот и сейчас, посасывая свой завтрак, Никудаус методично вертел мизинцем, думая, очевидно, добраться до мозга. Увы, палец оказался короче, чем он хотел. Но попытки Никудаус не бросил, с остервенением впихивая мизинчик по самую костяшку.

Другой Шмелин сокамерник, Эвинк Дубус, видя, как «шестёрка» уже дошла до исступления, треснул вилкой по макушке Перца. С таким, как Эвинк, имеющим за плечами сорок одну убиенную девушку, шутить не следовало.

– Баста! – прорычал он. Никудаус от полученной плюхи взвизгнул, но не возразил, хлопая длинными ресницами. – Ни стыда, ни совести! Ты где, падла, находишься?

– В столовой… – прошептал Перц и втянул голову в узкие плечи.

– Ну так и не порти аппетит! – С этими словами Эвинк впихнул в рот последнюю пилюльку и, швыркая, запил её пойлом, которое лишь по недомыслию называлось чаем.