Ася Ирвин - Ведьмины сказки

–Запомни внучка, если добром всё закончилось, значит, добро – проиграло. Зло, оно ведь сильнее, праведнее. Не проигрывает, а позволяет одержать победу.

–Ну а как же мужчина то? От чего он умер, ба?

–Так банный заморил, нечего было за полночь в баню идти.

–Банный? – глаза девочки стали большими, рот невольно открылся. Веник она положила на лавку и села рядом. – Так, а чего же он его заморил то? Он что, зло?

Бабушка вздохнула. Достала какую-то баночку, открыла, зачерпнула в ладонь зелённую массу и начала растирать её по волосам внучки.

–Вовсе нет. Банный – это обитатель бани. Раньше, его каждый знал и уважал. Женщины в бане рожали, и оставались там на три дня, под его защитой. Женщин этих конечно тоже без присмотра не оставляли, бабки-повитухи с ними сидели, и караулили.

–С ними? Караулили от кого? – вопросов было огромное множество, они все путались в детской голове и даже не успевали собираться в одну.

–С женщиной и с её новорожденным. А караулили, чтобы банный ребёночка то не подменил на бесёнка маленького или не удушил, прибрав душу к себе. За полночь мыться не ходили, потому что в это время банный моется со своей семьёй, или к нему в гости приходит другая Нечисть. Так что одно воскресенье в неделю, баню топили, но мыться туда никто не ходил.

Бабушка закрыла баночку и открыла другую. Теперь по волосам размазывалась уже серая масса, которая пахла пропавшими грибами и плесенью.

–Бабушка, а как понять, что банный живёт в бане? Он же не в каждой бане жил? – девочка не сопротивлялась и лишь покорно крутила головой по направлению бабушкиных рук.

–В каждой. Если банному не нравилось место, на котором баня стоит, то он обязательно её спалит. И на этом месте уже никогда ничего не строили, не хорошим место считалось.

Дракон замолчал. Манипуляции с волосами внучки закончились. Он окатил её холодной водой из железного таза и укутал в тёплое махровое полотенце с красивым рисунком на углу. Сам дракон вылил на себя таз тёплой воды и замотался в халат. Дверь скрипнула и сама открылась, будто в благодарность за сказку, за память.

–Бабушка, а у нас в бане он есть? Как он выглядит вообще?

–Под ноги смотри, уже темнеет, навернёшься ещё. – На улице уже действительно стемнело, дедушка стоял на крыльце и курил, выпуская густой и тяжёлый дым. Девчушка ковыляла босиком по дощечкам, которые были выложены от бани до самого дома. Такие гладкие и тёплые, не бегать по ним босиком – сплошное издевательство.

–Так как, бабушка?

– Обычно он старается быть невидимым. Только вот тишиной особо не злоупотребляет, может побубнеть посидеть на верхней полке, может начать веники не пареные перебирать. Людям является редко, но если и является, то чаще похож на домового, старичок без одежды, либо облепленный листьями с веников. Кто-то вовсе говорил, что он появляется в виде большой чёрной сущности, похожей на человека. Кому как приходит.

–А ты его видела, ба?

–Хм, а как же. Подожди, и ты ещё увидишь. Иди к деду, он уже, наверное, постелил тебе.

Девчушка побежала к дому, резво запрыгнула по ступенькам на крыльцо и схватила дедушку за руку. В этом прикосновении было столько трепета и тепла, что не вместится в одно предложение. Ни в один абзац и, наверное, даже рассказ. Через ладошку она отдала всё своё тепло, любовь, привязанность, благодарность и детскую чистоту, какая ещё горела в её сердце.

–И я тебя люблю, мелочь.

–Как? Как ты узнал, что именно об этом я и подумала?– девочка одёрнула ладонь.

–Я просто догадался, пошли спать.

Дедушка улыбнулся, посмотрел на бабушку и подхватил внучку на руки. На его руках было вовсе не страшно смотреть в тот тёмный угол комнаты, где ночью кто-то шевелится. Когда он укрывал её тонким летним одеялом, сразу же клонило в сон, который не тревожил её страшными картинками.

–Уснула? – Бабушка сидела в летней кухне и пила крепкий чай.

–Да, за пару секунд. Ты её чему-то научила? Как я это почувствовал? – Дедушка потёр ладони друг о друга с приятной улыбкой на лице. Сел рядом с бабушкой и протянул ей руку.

–Что? Чему? Я её ничему не учила. Я только убедилась в том, что она видит тех, кого нам уже не увидеть.

–Руки. Она схватила меня за руку и такой прилив тепла. У меня даже ноги подкосило. Будто меня свалило волной нежности и детской любви. Как?

Бабушка убрала чай в сторону.

–Дай руку.

Дедушка протянул руку. Дрожащую, в коричневых пятнах и крупных синих венах. Бабушка взялась за неё, закрыла глаза и. И ничего.

–Ну что?– дедушка смотрел на неё и ждал ответа, объяснений, принципа того, как это работает.

–Что, что. Ничего. Я не чувствую её. Энергии её нет на твоих руках. Как будто она закрыта стеной. Прабабка, по глазам читала, бабушка через крест нательный, я вижу мертвяков просто. Не наша что ли? От кого такой дар?

Дедушка одёрнул руку. Засунул её к себе в карман, будто там было всё самое ценное, что он смог заработать за всю жизнь.

–Да как, не наша-то? Наша. Точнее, ваша. Просто видимо криво передалось. Или мелкая ещё. Куда ей, ещё и 6 лет то не исполнилось ребёнку. Ты это брось! Отдай ребёнка родителям. Не дури! Я спать пошёл.

Дедушка ушёл спать.

Дракон взгромоздился на ступени и всю ночь что-то шептал, глядя в одну точку. Лишь поутру, за час до первых петухов и восхода солнца, он покинул башню и ушёл в пещеру. В глубоких думах и с большим сомненьем, а может стоит начинать защищаться от принцессы? Как бы, не сменились роли, и под охраной не была злая ведьма, чьё колдовство, в миг, погубит дракона и навек потушит его огонь.

«-У тебя не было желания сходить к психиатру, лет в 18?

-Боюсь, что психиатр бы потом не захотел со мной расставаться, я не готова к такому лучшему другу».

Из разговора с подругой, после бутылки виски и исповеди о своём деревенском детстве спустя 17 лет.

Глава 3. Потерянный смех

Спичка вспыхнула. Темноту в комнате осветило не большое пламя чёрной восковой свечи. На улице лил проливной дождь. Капли стучали об окно и дребезжали по крыше. Ветра не было, только стук падающего дождя и шипение воска.

–Не во имя отца сына да духу святого, а во имя Диаволов лихих… – бабушка сидела на коленях и перебирала в руках чётки.

Девочка расположилась рядом и глазела на игривый огонёк свечи, который резвился на чёрном воске. Особенно ей нравилось, как он начинал трещать, когда бабушка повторяла свои странные слова. Волосы ребёнка была распущены и как следует расчесаны. Бабушка сняла платок, днём для неё это казалось чем-то невозможным, будто мир может от этого рухнуть. Их окутывала тишина, слышалось только бабушкино повторение непонятных слов. Она что-то просила. Но у кого? И что именно? Голос бабушки был чёткий, уверенный, взгляд сосредоточен и устремлён в одну точку.