Александр Курзанцев - Инквизитор поневоле

Ну что сказать, смотрелось внушительно. Алый кушак, блестящие рукава мифрильной кольчуги, массивные «кулаки» латных перчаток, окованные сапоги и чуть высовывающиеся из-под кольчуги штаны, в эти сапоги заправленные – натуральный рыцарь. Вот только шлема действительно не хватало.

«Надо будет поискать, – решил я, – а то действительно какой-то неполный образ получился».

Тут еще и игроманское прошлое вдруг взыграло. Как же, рарный сет редкой классовой брони и, понимаете ли, некомплект. Непорядок!

– Опять ерундой страдаете?.. – впорхнув через окно черной тучкой, материализовалась в моем скромном жилище Элеонора. – Ой! – совсем по-девчачьи вскрикнула она, когда, дернувшись на голос, я резко развернулся.

Страх. Пусть на секунду, пусть мимолетно, но самый настоящий страх увидел я в ее глазах, когда магичка отшатнулась назад, рефлекторно прижимая руки к груди. Шагнув за ней следом, я, подчиняясь какому-то наитию, схватил ее, грубо прижал к себе и впился в приоткрытые губы, жадно целуя. И в этот раз меня не оттолкнули, не попытались ударить. Наоборот, когда прошел первый ступор, я почувствовал, как она чуть обмякла в стальном кольце моих рук, а спустя пару секунд и ответила на поцелуй.

Сказать, что мы целовались целую вечность, было бы, конечно, большим преувеличением, но с полминуты она от меня не отрывалась точно. Потом, когда я, несколько смутившись такому своему напору, ее отпустил, она, поправив сбившуюся прическу, задумчиво оглядела меня и произнесла чуть с хрипотцой:

– А ты и в самом деле изменился, Паша. Да и броня эта, веет от нее… Я в первый момент тебя даже не узнала. Почудилось, что стоит кто-то грозный и опасный, до того опасный, что даже холодок по телу пробежал.

Смутившись еще сильнее и не зная, что на это ответить, я поинтересовался:

– А резерв-то подрос?

– Подрос, – ответила она. Затем как-то так, по-особенному провела ладонью по черной ткани на моей груди и, чмокнув в губы еще раз, произнесла:

– Ну все, мальчики, мне пора. Много не пейте и не шалите. Пока!

Снова превратившись в черную тучку, она так же, как и прилетела минуту назад, унеслась прочь, вновь оставив нас с Глушаковым вдвоем.

Я обернулся, чтобы увидеть, как Сергей показывает мне большой палец.

– Мужик! Давно пора.

– Блин, не знаю, что на меня нашло… – почесал я затылок.

– Да неужели? – хмыкнул трудовик, улыбаясь. – Это, Паш, называется «вера в себя».

– Ну да… – протянул я с некоторым сомнением. – А может, это броня? Действует на меня таким образом, что я себя круче гор почувствовал, а?

– Да что броня, – отмахнулся Глушаков, – железка. Дух и сила воли – вот что решает. А броня так, придает чуть больше уверенности и только, остальное – ты сам. Хотя не спорю, в древности инквизиторы знали толк в обмундировании. Смотришься очень убедительно.

– Шлем бы еще…

Я подошел обратно к зеркалу, снова взявшись за разглядывание себя любимого.

– И плащ.

– Черный с красным подбоем? – ненавязчиво поинтересовался Сергей, и я кивнул:

– Смотрелось бы шикарно.

Покрутившись перед зеркалом еще немного, я невольно задумался о прогрессирующем нарциссизме и, со вздохом отвернувшись, сказал:

– Ладно, хватит любоваться. Есть дела и поважней.

– Как и у меня, – хлопнув ладонями по коленям, решительно поднялся Глушаков. – Пойду жену успокою, да и остальных тоже.

Сергей не стал уточнять, кого именно причислил к «остальным», но я и так понял. Судя по всему, магическое сообщество серьезно так напряглось, приняв за арест то, что в тюрьме оказались архимаг и К о. Впрочем, так все и выглядело со стороны, это я должен признать. Возможно, данные действия даже приняли за начало массовых репрессий со стороны инквизиции. Хотя тут палка о двух концах: раз боятся, значит, есть грешки за душой, а некоторая встряска будет магам даже полезна для поддержания в тонусе.

В этот миг я весьма едко и хищно усмехнулся.

Потом, правда, слегка удивился тому, какие, оказывается, мысли бродят в моей голове. Похоже, сказывалось продолжительное общение с другими инквизиторами, и их коллективное бессознательное уже начинало влиять и на меня.

– Тэк-с, – пробормотал я, когда Глушаков исчез в портале, – пора бы заняться и Ниике-хатун.

Тут некстати вспомнилось, что я опять забыл передать Сергею заявку на новые «калаши» для инквизиции. Поставил себе в памяти зарубку: обязательно в следующий раз сделать. А то, не дай святая инквизиция, выговор влепят. У них с этим строго.

Кроме как в женском общежитии селиться девушке было негде, и поэтому я знакомым маршрутом, по которому не раз провожал до дверей девчонок своей группы, направился туда. Вот только дождь все-таки грянул, разом, словно тропический ливень, обрушившись с неба сплошной стеной воды, и я, распахнув дверь, мрачно обозрел и не думающую прекращаться непогоду, после чего, чертыхнувшись, принялся вспоминать заклятье зонтика из курса трудовой магии за прошлый год.

Задумчиво выведя короткий иероглиф, напоминающий букву «Т» с волнистой поперечной чертой, в воздухе перед собой и влив чутка силы, я с удовлетворением заметил, как в полуметре надо мной возникло слегка дрожащее марево силового купола. Все-таки за время вынужденного сидения в каземате я неплохо отработал все те немногие заклятья, что были мне известны. Особенно бытового назначения, коими так усердно пичкал студентов Сергей.

Дождь яростно хлестал по созданному мной куполу, но ни единой капли не долетало до темных доспехов. Лишь разлетались в стороны брызги под тяжелой поступью инквизиторских сапогов.

«Что-то на пафос потянуло, – подумал я, – неужели доспехи так на меня действуют? Хотя мечтал же раньше о чем-то эдаком. Вот и сбылась мечта идиота».

Погруженный в свои мысли, я на автомате дошагал до дверей женского общежития, зашел под козырек над входом и, развеяв купол, коротко постучал.

Правда, через пару секунд понял, что это было весьма бессмысленное действие. Вряд ли прямо за дверью кто-то ждал, что я приду. Поэтому в следующий момент я просто толкнул дверь от себя. Вот только та не поддалась, закрытая на какой-то замок. С досады поджав губы, я сжал кулак и саданул по двери уже им, совсем забыв, что на руках у меня далеко не обычные перчатки.

С грохотом замок вывернуло из дверного полотна, и ничем больше не удерживаемая дверь, покореженная и ощетинившаяся щепой, стремительно распахнулась в полутьму общажного вестибюля.

За спиной сверкнула молния, высветив на противоположной стене мой занимающий почти весь проем грузный силуэт. Громыхнуло.

– А-а! – раздался пронзительный женский крик, и, шагнув внутрь да чуть привыкнув к полумраку, я увидел забившуюся в угол бабку-вахтершу с разинутым в крике ртом и выпученными глазами.