Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга 1

– Не выбрасывай… – успел выдавить Витя и вот теперь его сморило уже точно, поволокло в глубокую и цепкую дрёму.

Он ожидал увидеть вновь кошмар, где за ним гонятся волки. Но, ему приснился медведь.

Витя стоял у ручья, возле истекающей мёдом горки сот. А огромный, мохнатый зверь неспешно и степенно переходил по мелководью. Встав напротив Вити, он медленно вытянул толстую шею, приблизив чёрный нос к его лицу. И Витя увидел своё отражение в спокойных, карих глазах исполина. Хозяин леса дохнул на него протяжно и шумно, обдав приятным жаром.

И Витя проснулся.

В избе было натоплено как в бане. Печь потрескивала пляшущим огнём. Пламенные блики уютно мерцали на потолке. За окном смеркалось.

Несмотря на то, что тело горело и внутри, и снаружи, Витя плотнее натянул одеяло – он никак не мог согреться.

Мама штопала за столом его брюки и сразу обернулась, услышав шелест с кровати. Но, тут тихонько заскрипела дверь, и в избу ступил староста. В руках он нёс охапку дров, и вид имел смущённый, виноватый.

– Анна, вот ещё тут… – промямлил староста, и отводя глаза, аккуратно сложил поленья возле печки.

Мама сидела, неподвижная, как изваяние, холодно глядя на старосту. Тот неловко потоптался, закряхтел.

– А утром там яиц принесём, пару штук. Немчура не отощает… – попробовал он улыбнуться.

Мама не реагировала. И староста угловато развернулся обратно к двери. Внезапно, мамина тень на стене перед ним резко поднялась, будто выросла – мама встала со стула.

– Никакого больше леса! Никаких грибов! – отчеканила она жёстко и враждебно.

Староста, не оборачиваясь, вжал голову в плечи и ещё сильней ссутулившись, вышел из комнаты…

Было уже совсем темно, когда во двор избы Трофима проник чёрный, приземистый силуэт с посохом. В дальнем углу заскулила собака и гремя цепью, нырнула в будку.

Плотная низкая фигура поднялась на крыльцо и уверенно постучала в дверь. С минуту было тихо. Потом скрипнули петли, во тьме дверной щели возникло лицо встревоженного Трофима. Выпучив глаза, он уставился на бабу Сейду.

Ведьма молча стояла и глядела исподлобья. Зрачки её блеснули, окинув Трофима взором с головы до ног.

– Сделал, что велела? – вязким голосом спросила она. – Впусти.

Трофим прерывисто вздохнул и отступил в сторону, освободив проход в избу…

Окончательно Витя пришёл в себя через сутки. Открыв глаза, он не почувствовал ни жара, ни озноба. Зато, зверски хотелось есть. Легко откинув одеяло, Витя пушинкой спрыгнул с кровати, сгрёб со стула рядом брюки и рубашку.

Снаружи сияло солнечное утро. Комната искрилась в золотистом свете.

На столе одиноко жались друг к другу кружка молока и кусок ржаного хлеба. Отдельной парой лежали фотография отца и деревянная палочка с обрывком тёмной нити на рукоятке.

Витя жадно перескочил взглядом с еды на предметы, не зная, с чего начать. Но, недовольно заурчал желудок, и Витя цапнул хлеб. И уж теперь, жуя, как молотилка, разгладил пальцами фото. Оно, конечно, местами отсырело, однако, не потеряло вид.

Витя откусил ещё кусок, хлебнул молока, и едва только протянул руку к палочке – увидел в окне Трофима. Он шёл вдоль забора. Витя стремглав метнулся к двери, и сунул ноги в ботинки, спешно перебирая в уме слова, как благодарить за спасение.

Он выскочил на порог, готовясь бежать и догонять, но Трофим и сам открывал их калитку.

– Дядь Трофим! – воскликнул Витя.

– Ааа… – заулыбался брат старосты. – Поправился? Ну, значить, отдам прямо в руки.

И поворотившись, втащил за собой – у Вити сердце чуть не задохнулось – шкуру чёрного волка на деревянном кресте.

– Победителю его добычу! – с благоговейным уважением произнёс Трофим. – Я и не видал таких раньше…

Витя завороженно сошёл с крыльца, приблизившись к трофею. Казалось, волк живой – хвост, лапы, голова, всё на месте. От шеи по спине тянулась полоса густой гривы. Морда скалилась точёными клыками. И горели жёлтыми огнями глаза.

Витя медленно протянул палец, коснувшись стеклянного открытого ока. И вздрогнул – позади отворилась дверь. На крыльцо вышла мама.

Трофим замер, потом попятился, а Витя восторженно ей закричал:

– Мам, смотри! – и подняв растяжку, показал чёрного волка во всей его страшной красе.

Мама потемнела лицом, в упор глядя на Трофима.

– Вот… И взрослым стал… Сынок-то… – подобострастно и жалко пролепетал он.

– Уйдите! – негромко, с ожесточением выпалила мама.

Витя остолбенел. Он ожидал от мамы охов и забавных возмущений. Но, она источала какую-то непонятную, холодную ярость. Трофим мелко-мелко закивал, засуетился.

– Пойду… пойду, пожалуй. Шкурка пусть ещё посохнет. Покажу, как выделывать потом, дубить…

– Вон! – повысив голос, перебила мама.

Трофим, буквально, вылетел за калитку.

– Мама! Зачем ты?! – возмущённо крикнул Витя, чувствуя, как рдеют щёки.

– «Зачем»?! – повторила она звеняще. – Затем, что все они, вся деревня слышала стрельбу в лесу, и взрывы! И ни один…! Ни один…!

Задохнувшись гневом, мама сбилась, но продолжила на ещё более высокой ноте:

– А когда сама хотела бежать к тебе, меня закрыли! В сарае! Как собаку! Вот, «зачем»! – и метнула взгляд по сторонам, по избам и окнам всех односельчан.

Витя опустил голову, глядя под ноги.

– Тебя бы убили – тихо сказал он.

– То есть правильно, что не пустили?! – мама закипала в бешенстве.

– Да – твёрдо ответил Витя, не поднимая глаз. – Иначе, я сегодня был бы сиротой. Или оба бы погибли.

– А если со мной такое случится? – заводилась мама сильнее. – Если я уйду и пропаду, что будешь делать?!

– Я, другое дело. Я пойду, потому что мужчина – голос Вити звучал глухо, но упрямо.

– Ты ребёнок! – пригвоздила его мама.

Витя вскинул голову, и сверкнул глазами.

– Я мужчина! – как гром, ударил он.

– Тебе двенадцать лет! – мама тоже сорвалась в крик.

– Я! Мужчина! – взорвался Витя.

Порывисто схватив волчью шкуру, он коршуном взлетел на порог. Мама отшатнулась. А Витя, распахнув дверь, ворвался в дом.

Его трясло и колотило. Душила обида от того, что столько пережил за прошедшее время, а для мамы это всё пустяк, игрушки.

Витя раздражённо впечатал в угол крестовину со шкурой и сорвал с вешалки подсохшее полупальто и шапку.

Затем, кинулся к столу, сгрёб фотографию отца, сунул за пазуху. А следом подхватил и палочку. Детская злость искала выход.

Чтоб не встречаться с мамой, Витя выскочил из дому через примыкавший к избе сарай. И побежал в лес.

Кругом опять замельтешили кусты, деревья, листья. Умом он понимал – забраться нужно в самую чащу, подальше, чтоб не пугать селян близкими взрывами.

«Впрочем – возразил сам себе Витя – они и так перепугаются».

А истинная причина заключалась в том, что бить и крушить хотелось сейчас же!