Фьора Туман - Ой, мама!

Лина

День определенно не задался. Почему я так решила? Хотя бы потому, что сидела в наушниках на диване в приемной декана, надвинув на глаза кепку, и старалась максимально дистанцироваться от происходящего вокруг.

Музыка «била» по ушам, яркий свет – по глазам, фразы, временами доносившиеся из-за двери с табличкой «Воронцов Виктор Алексеевич», по нервам.

– Светлана Владимировна, поймите меня правильно, – услышала я обрывок диалога, когда секретарша Цербера – а декана мы называли только так и никак иначе, – покинула «обитель зла» и забыла прикрыть за собой дверь. – Лина вышла не только из-под нашего, но, боюсь, и из-под вашего контроля. Ее поведение недопустимо! Она входит в аудиторию, открывая дверь ногой…

О-о, ну что они прицепились к этому случаю?! Это получилось случайно. Я поздно легла – полночи помогала подруге придумывать танец для предстоящего фестиваля, а потом очень рано встала, помчалась на лекции (заметьте – помчалась!) и не успела позавтракать. Вот и купила стаканчик кофе.

В одной руке – кофе, в другой – книга. Чем я должна была открыть дверь? Головой?

– …Самое обидное, что ваша дочь далеко не дура. Извините. Но она прогуливает семинары, у нее уже три неуда. Ее могут не допустить к сессии. И я вас не пугаю, это объективная реальность, сложившаяся на сегодняшний день!

Я уважительно покачала головой – о как завернул!

– А преподаватель по этикету и дипломатическому протоколу постоянно жалуется на ее речь, вид и невнимательность…

Ой, а это же так интересно, слушать о том, кто первый входит в зал, кто какие места занимает, кто с кем созванивается, кто какие карточки заполняет, и какого цвета должны быть эти карточки в зависимости от того, кому и когда вы их отправляете. Заметили? Уже мысли в голове начали путаться! И так со всеми нормальными людьми происходит на этих занятиях!

– Виктор Алексеевич, – послышался голос матери. – Давайте дадим Лине еще один шанс?

– Светлана Владимировна! Я давал ей шанс в прошлом году! – взвизгнул декан. – Хорошо! Последний! Я понимаю, в вашей семье горе, от которого не так-то просто оправиться. Но прошел год! Пора бы уже вашей дочери браться за голову, если она не хочет вылететь из университета. А если это произойдет, боюсь, Григорий Валентинович в гробу перевернется! Простите…

Но тут секретарша Цербера вернулась и закрыла дверь.

Ура, ура! Несколько минут тишины.

Но радовалась я недолго и напрасно. Мама, она же Светлана Владимировна, вышла из кабинета.

– Пойдем, пожалуйста, – сказала она мне.

И я поплелась за женщиной с аккуратно уложенными светлыми волосами. В своем элегантном темно-синем брючном костюме и лакированных серых лодочках мама шла грациозной летящей походкой, как по подиуму. И мне даже захотелось повторить ее движения, но из чувства протеста я проигнорировала это желание. Еще ниже надвинула на глаза кепку, поправила лямки спортивного рюкзака, а затем спрятала руки в карманы.

Несмотря на то, что сейчас был только конец мая – солнце палило на все «сто». Я даже порадовалась, что у меня футболка не в обтяжку, а джинсы с дырками. И как только мама в своем костюме в обморок не падает?

А Светлана Владимировна дошла до серебристого автомобиля, достала из серой сумочки ключи и нажала на кнопочку на брелоке. «Рашик» игриво подмигнул фарами.

«Привет, дружище!» – мысленно поздоровалась я с «лошадкой», которая полгода назад была моей, но потом пришлось отдать ее маме, чтобы та могла забирать мелкую со всех ее кругов ада, в смысле, образовательных кружков.

«Эх, папа, папа… Стоп! Хватит!» – остановила я себя, забираясь на заднее сидение авто.

– Лина, пристегнись, пожалуйста, – попросила мама, опуская ручник.

– Мам, я совершеннолетняя!

– Да, ты права! Только, к сожалению, за штраф в случае чего буду платить я. Стипендии, насколько я помню, у тебя нет!

Я закатила глаза и сказала, отворачиваясь к окну:

– Я не хотела здесь учиться!

Я хотела поступать в хореографическое училище и подрабатывать в фитнес-клубе друзей – тренером по современным и латиноамериканским танцам. Но кто мне запретил? Кто сказал: «А что, если ты завтра ноги переломаешь? Благодаря папиным друзьям ты будешь учиться в самом престижном и лучшем университете нашей страны! Папа бы это одобрил!»

Хотела бы я знать, одобрил бы ты это? Но, к сожалению, не судьба.

А открывать маме правду, что я вот уже семь месяцев работаю-таки в клубе, не хотелось. Точно позвонит и попросит, чтобы уволили. А этого допускать нельзя.

Во-первых, я этого не переживу. Во-вторых, с больничного еще не вышла моя подруга – инструктор по кардиотренировке и сумасшедшая любительница экстремальных видов спорта. Если меня уволят, кто будет ее подменять? Летом не так-то просто найти нового тренера. А ноги, переломанные после падения с лошади, подозреваю, срастутся у наездницы не скоро.

И, в-третьих, разве я могу бросить на произвол судьбы своих «цыплят»? Нет, я отдам их только самому лучшему профессионалу, который обещал прилететь из Вены в конце сентября. И тогда детская аэробика превратится в настоящий балетный класс.

Машина катилась по городу, то и дело петляя между домов, пока мы не подъехали к серой прямоугольной коробке с белой вывеской, на которой крупными красными буквами было написано: «Гимназия № 321 им. П.Л.Капицы».

Я не знаю, кем был П.Л.Капица, и чем он прославился, да так, что в его честь назвали образовательное учреждение, знаю одно – сюда меня в свое время не взяли. Несмотря на кучу репетиторов. Ибо мозгами не вышла, чтобы учиться в школе для одаренных.

Чего, к сожалению, не скажешь о моей восьмилетней сестре, которая сейчас – сияющая, как начищенные медные пуговки на ее клетчатом жилете, – уже неслась навстречу маме.

– Что, опять сегодня попало? – спросила мелкая, устраиваясь рядом со мной на заднем сидении.

– Сделай одолжение, помолчи? – огрызнулась я.

– Не могу! – ответила Мира, отбрасывая за спину длинные светлые косички – Мамочка, а я заняла первое место на школьной конференции!

И показала мне язык.

– Что, без запинки прочитала целых два листа текста? – не растерялась я.

– А ты-то сможешь хотя бы абзац без запинки прочитать?

– А ты сможешь сделать хотя бы пару шагов и не споткнуться?

– Лина! – остановила меня мама и обратилась к сестре: – Солнышко, я тобой так горжусь!

– А папа бы мной гордился?

– Конечно, зайка…

Я достала наушники из сумки, вставила их и на полную громкость врубила музыку. А затем стала разглядывать городские пейзажи, проносившиеся за окном. Терпеть все это не могу! Не хочу ни единого слова слышать! Слезы подступали к глазам, и я надеялась раствориться в этих громыхающих в голове звуках.