Светлана Алексеевских - Полукровки

Вернувшись после двухчасового отсутствия, она была вмиг окружена стайкой служанок. На расспросы, что же все-таки Сириус с ней делал, девушка ответила: «Прическу». Тогда только все обратили внимания на ее волосы. Они были аккуратно уложены ровными красивыми волнами и украшены множеством мелких блестящих заколок в форме бабочек. Девушка рассказала, что комната Сириуса представляет собой некое подобие парикмахерской. Далее она поведала, что демон все то время, пока она находилась у него в гостях, занимался ее волосами. Тщательно их вымыл, высушил какой-то штуковиной, выпускающей из себя теплый воздух. Долго расчесывал, укладывал и покрывал лаком. Единственное, что он попросил после всех этих процедур – позднее вернуть ему заколки, так как таких у него мало.

После этого так и повелось: демон почти каждый день уводил с собой какую-нибудь молоденькую служанку непременно с длинными волосами, а через некоторое время та появлялась с умопомрачительной прической. Остальные девушки хоть и хихикали между собой, однако многие из них изо всех сил старались, как бы невзначай, попасться Сириусу на пути.

Весть о невинном увлечении ближайшего раба Велезара моментально стала достоянием всего Города. По этому поводу не острил только ленивый. К Сириусу прочно приклеилось прозвище «парикмахер».

Марта с упоением описывала прически служанок и комментарии словоохотливых горожан, однако это мало занимало Милису. Ей казалось куда более важным узнать, зачем ее Велезар держит как пленницу взаперти, и что стало с Аритшей, и где сейчас находится Ктара. Марта ни на один из этих вопросов ответа не знала. Она продолжала таскать с дворцовой кухни всяческие вкусности в таких количествах, будто собиралась откармливать стадо свиней. Каждый раз, разложив перед Милисой всю эту снедь, она ласково приговаривала:

– Кушай, солнышко. Тебе сейчас надо есть за двоих. Покорми своего ребеночка.

Однажды Милиса не выдержала:

– Я не хочу его кормить! Я вообще не хочу, чтобы он родился! Ненавижу его!

Она ожидала в ответ слова утешения, но Марта молчала, и девушка почувствовала себя очень неуютно в этой тишине. А потом женщина произнесла, не повышая голоса:

– Как все нелепо. Я вышла замуж совсем молоденькой. Прожили с мужем два года, разбежались. Детей у нас не было. Я думала, может, с другим получится. Вышла замуж второй раз, опять ничего. Я лечилась, только все без пользы. А чего лечить, если сами врачи не могли определить, почему я не могу забеременеть? Ходила к Прорицательнице, она ничего мне толком не сказала. Наверное, видела, что у меня не будет детей, но расстраивать не хотела. Вскоре я разошлась и со вторым мужем. Были еще мужчины в моей жизни. Я каждый раз надеялась – вдруг именно с этим у меня все получится. Даже не отношения, нет, другое… Я всю сознательную жизнь мечтала пройти через то, что подарено тебе. Но мне не дано этого дара. А тебе вот… он совсем не нужен. Обидно. Несправедливо.

Марта ушла. Вследствие этого разговора девушке в ближайшую ночь приснился сон о детях. В грезах Милисы ребятишки заполонили весь белый каменный дом, играли, резвились и занимались всякими глупостями. Хотя само наличие в доме ватаги пузатой мелочи было странным, несмотря на то, что это было всего лишь сновидение. Отец девушки никогда не устраивал детских праздников, даже когда его дочь и племянница были маленькими. Во сне же дом кишел ребятней, а Милиса сначала бегала по всем комнатам, пытаясь собрать непосед в организованную группу, и отвести на кухню есть торт. Дети не слушались ее, они убегали и прятались за столы, кровати и диваны. Когда у Милисы начало рябить в глазах о мелькания разноцветной одежды, она в сердцах махнула на все рукой и направилась в кухню одна, логично полагая, что тот, кто захочет десерт, придет к ней сам. Далее в видении девушка резала огромный белый торт, украшенный вишенками, и раскладывала его на множество тарелочек, которые тут же выхватывали из ее рук незнамо откуда налетевшие шалуны. Ей уже надоело это занятие, а торт все никак не кончался. Напротив, он как будто стал больше.

Милиса устало посмотрела поверх ребячьих голов и в углу комнаты увидела его. Он стоял молча и пристально наблюдал за ней. Она сразу поняла, что это ее сын. Дело было даже не в поразительном сходстве мальчика с детскими портретами Милисы, а в чувстве, которое охватило ее при виде его голубых глаз. Чем-то родным и дорогим веяло от этого существа. Девушка приблизилась к нему, ловко обойдя препятствия в виде вездесущих детей.

– Хочешь торт? – спросила она.

Мальчик кивнул, не сводя с Милисы чистых глаз, слегка прикрытых длинной светлой челкой.

– Почему тогда не подходишь ко мне?

– Ты меня ненавидишь. – негромко ответил он.

Жалость, что острее любой иглы, впилась в нее там, где бьется сердце. Такой маленький, беззащитный, ни в чем не повинный ребенок, для которого она – самое близкое создание. Как она могла желать его смерти? Он же все чувствует. Милиса присела, обняла его и поняла, что его жизнь для нее намного ценнее, чем ее собственная. Наверное, это и есть любовь.

Она проснулась, еще ощущая теплоту нежного детского тела, и долго лежал в постели, держа на животе ладонь и о чем-то думая.

В это самое время другая девушка так же пребывала в состоянии размышления, только совершенно по иному поводу. Аритша стояла перед чугунными изогнутыми прутьями дворцовых ворот. На ней были одеты красная очень узкая юбка, свисающая до самой земли, и красная же кофта, рукава которой были подогнуты на несколько раз. Из-под подола юбки выглядывали туфли с длинными острыми носами, которые все время норовили соскользнуть с ног. Ничего больше из одежды Прорицательницы ей не подошло.

Разглядывая замысловато закрученную завитушку на воротах, Аритша размышляла о том, как можно проникнуть в дом Велезара, оставаясь незамеченной бесами и охраной из полукровок. Вариантов не было. Время шло. На девушку в чудаковатой одежде не по размеру уже начали поглядывать охранники с другой стороны ворот.

Помощь пришла оттуда, откуда ее меньше всего можно было ожидать. Один из охранников внезапно обратился к Аритше:

– Девушка, если вы пришли наниматься в служанки, то это с черного хода. Обойдите дворец, там с обратной стороны калитка. Скажите, что вы насчет работы, и вам откроют.

– Спасибо огромное! – она настолько искренне поблагодарила охранника, прежде чем рысью отправиться в указанном им направлении, что он еще долго озадаченно смотрел ей вслед.

Больше всего Аритша боялась двух вещей: первая из них – что она не подойдет для этой работы по каким-либо причинам, а вторая – что Велезар лично знакомиться со всей нанимаемой прислугой. Ее беспокойство оказалось пустым. Она даже опомниться не успела, как после нескольких вопросов ей сообщили: «Вы приняты.» И буквально через пять минут ее передали в распоряжение какой-то толстой тетке, сообщив, что отныне Аритша находится в ее подчинении. Тетке новая служанка сразу не понравилась. Она брезгливо осмотрела наряд девушки, после чего выразила надежду на то, что с мытьем полов у Аритши дела обстоят лучше, чем с подбором одежды. Недовольно посопев, тетка выдала ей по два комплекта униформы и постельного белья и повела в комнату, где девушке предстояло поселиться, по пути объясняя правила поведения во дворце и ее обязанности. Оказалось, что Велезар не поощрял выходы служанок в Город. Поэтому рабочие дни нужно было проводить во дворце круглосуточно, а в выходные выделялся строгий лимит времени, когда можно было навестить родных в Городе или просто походить по магазинам.