Вячеслав Марченков - Квазимодо

На что опять, совершенно отчётливо, с противоположенного конца стола, услышал;

– Будешь так пить, почудится что угодно.

Я, собрав остатки силы, поднялся, сев на кровать и посмотрел в ту сторону, откуда доносился неприятный, скрипучий голос. Но когда увидел там безобразного, лохматого, в старых отрепьях, горбуна, сразу напрочь лишился не только голоса и хмели, но даже головной и сердечной боли, коей немилосердно страдал все предыдущие дни. Не скажу, сколько времени я просидел в таком неподвижном состоянии, пристально рассматривая гостя. Мне показалось это время вечностью. Когда он первым глухо произнёс;

– Ну что, так и будем глазеть друг на друга? Привет Вань!

– Ты кто?

Чуть дыша, наконец-то, вымолвил я.

– Тот, кого ты так убедительно звал.

Зевая произнёс горбун, одновременно шаря маленькими глазками по мне.

– Кого звал?

Не унимался с вопросами я. И гость, немного нервничая, стал нехотя мне объяснять своё появление.

– Меня зовут Квазимодо! На протяжении двух недель ты так настойчиво произносишь моё имя, приглашая в гости, что мне официально выдали разрешение посетить тебя. Ну и, при возможности, помочь твоему несчастью. Мне это делать, поверь, не в первой. И не удивляйся, пожалуйста, моему виду. Каким ты меня представлял себе, таким я и явился. Надеюсь, я понятно изложил своё появление.

– Да!

Пересохшим ртом невнятно прохрипел я.

– На, промочи рот. Тут кое-что ещё осталось. А то концы ненароком кинешь раньше времени. Мне этого не простят.

Оценив мою беспомощность, вымолвил горбун, подтолкнув корявыми пальцами остатки спиртного в одной из бутылки, стоявшей на столе. Дрожащей рукой я поднёс горлышко к губам и жадно вылакал из неё все остатки. По венам тут же побежала живительная спиртовая влага, отчего немного придя в себя, я, уже более смело спросил собеседника;

– Ну и что делать будем, Квазимодо?

– Вот это другое дело!

Одобрительно заметил он, продолжив;

– Запомни Ваня! Чтобы женщины тебя любили, а окружающие уважали, необходимо добиться двух вещей.

– Каких? Вразуми, советник?

Совсем осмелев, перебил его я. На что тот, совершенно спокойно ответил;

– Богатство и власть!

– Что?

Недоверчиво пробормотал я.

– Да! Да! Богатство и власть! Именно они делают человека свободным, независимым и счастливым!

Невозмутимо повторил он.

Немного пообщавшись с удивительным гостем, я немного смирился с мыслью, что это всё происходит наяву. Однако чтобы ещё раз убедиться на месте ли мой разум, я с трудом поднялся на ноги и обошёл стол, приблизившись вплотную к горбуну со спины. Тот, как прежде, неподвижно сидел на стуле, ожидая моих действий. Тогда я осторожно протянул к нему руку, которая тут же прошла через него словно через вязкое масло, ощутив пальцами край стола перед гостем, отчего я со страхом отпрянул назад, громко воскликнув;

– Чёрт возьми!

– Ваня, тебя не понять? То ты меня зовёшь в гости к себе, то напрашиваешься к чёрту. Ты уж определись?

Тем же спокойным тоном промолвил Квазимодо и я неистово стал плевать себе через левое плечо, стараясь избавиться от наваждения. Но не тут-то было, оно лишь громко захохотало, будто издеваясь надо мной. Я с ужасом отпрянул ещё дальше, к кровати. Боясь, что гость рассердится за мой поступок, набросившись на меня. Но тот, успокоившись, пристально взглянул на меня и по-дружески произнёс;

– Ваня, никто, кроме тебя не видит меня. Ты меня вызвал, ты меня и видишь. Так что давай, заканчивай ломать здесь комедию. У нас завтра много дел. Тебе надо хорошенько выспаться, чтобы прилично выглядеть. Но перед этим я тебе рекомендую сходить к соседке напротив и взять четвёрочку опохмелиться. Больше не надо. Иначе будет продолжение запоя. Ты меня понял?

– Но она не гонит.

Попытался я перечить. Однако горбун невозмутимо заметил;

– Какой ты наивный? Если она не продаёт, значит не гонит? Она прямо сейчас разливает отогнанный самогон по бутылкам. Пока муж строит сарай у кума. Иди смело. Тебе она не откажет.

– А если откажет?

Снова не согласился я.

– Скажи ей, что знаешь, где хранится ворованное зерно. Кстати, пусть перепрячет, а не то мыши в копне за домом окончательно испортят его.

Я ухмыльнулся, однако повинуясь его указаниям, натянул брюки, накинул рубашку и в башмаках на босу ногу вышел из дому.

– Вот бестия!

Думал я,

– как от него избавиться?

Но тут, в ушах что-то булькнуло, и я услышал голос Квазимоды;

– Ваня! Не думай слишком много. Голова болеть будет. И не удивляйся, если обнаружишь в себе некоторые способности. Не могу же я везде быть с тобой.

От этих слов я перешёл на бег и вскоре уже громко стучал в окно соседки, потому как в дверь, я знал по опыту, достучаться было невозможно. Через некоторое время старчески скрипнул ржавый замок и в дверном проёме появился силуэт женщины, в грязном фартуке поверх замусоленной синей кофты.

– Чего тебе?

Не здороваясь, грубо спросила она.

– У тебя выпить есть?

Обоюдно не поприветствовав её, отозвался я. Соседка замешкалась в нерешительности. В глазах появился некоторый испуг. Однако она, не подав виду так же грубо поинтересовалась;

– С какого перепугу ты решил, что у меня есть глыжка.

И тут я, словно в доме не было стен, увидел стоявший на табуретах в кухне самогонный аппарат из коего, в трёхлитровую стеклянную банку, тонкой струйкой стекала живительная влага. Рядом с ним сидел жирный кот, внимательно наблюдая за этим действием, вытянув вперёд лапу возможно для снятия пробы, и я, не придумав ничего лучшего, выпалил;

– Щас кот, банку с самогоном смахнёт с табуретки. Иди, отгони.

Та, вначале, очумело вытаращила на меня глаза, но затем, придя в себя, опрометью кинулась в дом спасать дорогое зелье. Я же, не заходя в дом, с любопытством наблюдал за всем происходящим с порога. И конечно же видел как она отогнала любопытного кота, забежала в кладовку и вытащила с заначки пол-литровую бутыль, наполненную мутной жидкостью, после чего вернулась ко мне.

– Надысь выгнала, кум попросил.

Смущаясь, выговорила она,

– Так и быть тебя выручу. Но это, сам понимаешь, токмо между нами!

– Ну конечно Варвара! Как по-другому.

Успокоил я её,

– Кстати, зерно перепрячь! В копне мыши погрызут.

Добавил я, забирая зелье с ослабевших рук соседки. После чего, не спеша направился домой, чувствуя спиной, обалдевший её взгляд. Вернувшись, я не мешкая, отлил себе с бутылки сто пятьдесят грамм. В один присест выпил, занюхав тыльной стороной ладони и повернувшись к горбуну, переместившемуся к тому времени вместе с табуретом от стола к окну, выдохнув, заметил;

– Ну и фокусы у тебя. И про самогон верно, и про зерно не соврал. А как у меня получилось видеть сквозь стены?