Андрей Дронков - Хромантин. Сказ о колдуне-разбойнике

Бежать некуда, оставалось защищаться и потихоньку отходить. Эти отщепенцы, правда, оказались проворнее и просто не дали мне шанса напасть первым: я был окружён. Изрядно побитому мне всё-таки удалось вырваться. Но им этого было мало, они натравили на меня своего бешеного пса, от которого еле спасся бегством. Вдогонку эти истязатели свистели и грубо ругались.

На ощупь, в спешке, я залез на ограду, а буйная псина продолжила бессильно лаять, но вскоре убежала. Отдышавшись от пережитого кошмара, спрыгнул с ограды прямо наземь.

Добравшись до монастыря, заметил, что из его окон лился свет. Послушницы трудились, не зная отдыха, круглые сутки, сменяя друг – друга лишь на утренней заре. Мне об этом поведала Марго, когда рассказывала о том, как ранее, навещала настоятельницу и помогала, если времена были тяжёлые.

Первые лучи солнца скользнули по моему лицу. Я прилёг на выложенную камнями дорогу и стал созерцать рассвет. Вот дневное светило поднимается все выше, освещая белокаменные стены сооружения, и, наконец, достаёт до верхушки купола с крестом. Проходившая мимо послушница испуганно посмотрела на меня и унеслась прочь.

Синяки на теле ещё болели, воротник куртки оказался разорван, также,как и подол (видимо, пёс все же успел цапнуть меня своими мощными челюстями). Попытка встать самостоятельно лишь усилила боль, и я перестал двигаться. Вскоре явилась перепуганная монашка, в сопровождении стройной, мускулистой женщины. Она была одета в тёмную рясу, идеально сидевшую на ней.

– Что такое, сестра Пенни? (увидев меня) Ты один из тех голодранцев, что постоянно ошиваетесь вокруг монастыря, отвечай!?

Её властный голос заставил бы подчиниться любого, и потому, не в силах совладать его силе, я поведал ей о случившемся.

– В таком случае, мы проведём тебя к нашей настоятельнице. Всевышний тебе судья. И будь с ней вежлив, иначе выставим за порог.

Монашка шла следом, время от времени вздыхая и причитая.

Настоятельница, узнав от кого, я сюда прибежал, забеспокоилась о Марго.

– Как она там одна справляется?

Я успокоил настоятельницу, объяснив, что скоро матушка тоже покинет трущобы.

– Слава Всевышнему, я всегда молилась за неё и знала, что её мучения продлятся недолго. Что же ты хочешь от меня?

– Мне бы обустроиться где-нибудь…

–Понимаю… Что ж, некоторое время можешь остаться в монастыре, поработать с нами.

– Благодарю Вас, матушка Дженни, я знал, что Вы добрая.

– Ты всегда такой вежливый, Мартин.

Так я пробыл некоторое время в стенах этого убежища. Еды хоть было и немного, как-никак, монахини соблюдали строгость во многом, все же этого оказалось достаточно, чтобы утолить голод.

Отбросы с помоек казались мне страшным сном. Уже на другой день я стал исследовать монастырь.

Выйдя из главного здания, прогулялся по территории.

Надо сказать, что мне не попадалось ни одного мужчины. На полях выращивали овощи девушки гораздо старше меня. А девочки слушали проповеди настоятельницы о возвращении Мессии.

Слушать их я не мог, потому, как не верил в это все и очень надеялся, что меня подобным заниматься не заставят. Но ближе к полудню мои худшие опасения подтвердились. Женщина, встретившая меня, возмутилась, что я слоняюсь без дела, и отправила меня трудиться в поле. Я, конечно, без труда прополол грядки от сорняков и собрал урожай бобов.

Затем вместо очередной работы, все пошли на дневную молитву. И только после неё, мы принялись за чистку помещений и разбор вещей в подвалах. Я поинтересовался у одной из прихожанок, часто навещающей монастырь, чтобы помочь монахиням: «Скажите, ведь это не такое уж и большое здание, а работают здесь целый день. Поймите, я поработал всего пять часов и сделал достаточно много. Так что же остальные делают в это время?»

На что она ответила: «Вы что же, молодой человек, совсем не просвещённый, итак понятно, что перед каждым делом сначала идёт многочасовая молитва и восхваление Творцу».

После второго дня моего пребывания здесь, ко мне пришло осознание того, что оставаться на одном месте больше нельзя. Не знаю, как, но я встал рядом с настоятельницей и произнёс: «Матушка Дженни, прошлой ночью мне явился сам Всевышний» …

Эта фраза сработала мгновенно.

– Вот как, удивительно! И что же он тебе поведал?

– Всевышний сказал: «Твои дни здесь закончены, сын мой, отправляйся странствовать по миру в поисках мудрости и благочестия».

– Поразительно. Я больше не смею задерживать тебя, Мартин. Да направит тебя длань Всевышнего на путь истинный.

Такая вежливость со стороны другого человека показалась мне непривычной, но, тем не менее, я спросил: «Мне бы в город сначала попасть, а оттуда уже начать свой путь».

– Есть поблизости одна деревня. Думаю, там ты можешь остановиться и найти подходящую работу. И мой тебе совет на будущее, мальчик, не вступай в спор ни с кем.

– Спасибо Вам, матушка Дженни.

– Береги себя, дитя моё.

Итак, предстояло направиться в деревню. А там, глядишь, и в город отправлюсь. Солнце тем временем опустилось за горизонт: пора бы подумать о ночлеге. Судя по тому, что сказала настоятельница, до ближайшего населённого пункта “рукой подать “. Значит, я доберусь туда, до того, как стемнеет.

Сумерки все сгущаются, луна не всходит. Я шёл, не разбирая, куда иду. Пробираясь сквозь кусты, старался не терять тропу из виду.

Вскоре показался свет. Выходит, селение уже рядом. Добравшись до дверцы ближайшей хижины, я постучал в неё. Дверь отворил мускулистый крестьянский мужик. Заросший и немытый, он напоминал чудовище из детских сказок.

– А ты откуда, малый, как сюда попал?

– Пустите, пожалуйста, переночевать. Уже темно.

–Что ж, заходи. К нам нечасто заходят гости.

Я оказался в простой крестьянской избе. Встретили как гостя. Хозяюшка Лукерья, приметив меня, взялась хлопотать по дому. Наевшись картофельным супом, я ощутил сытость. Я говорил много, но меня, ни разу не перебили. На глазах слушателей выражалось сочувствие. А Лукерья гладила по голове, да приговаривала: «Бедный мальчик». Я остался ещё на некоторое время, чтобы лучше узнать быт крестьян.

С криками петухов, я проснулся отдохнувшим. Сначала помог Лукерье по хозяйству- перетаскал мешки с овощами. Закончив это дело, перешёл к другому. Поработал на полях. Делал всю работу, какую мог: уничтожал лишние посевы, собирал зрелые колоски. Пахать землю мне не дали – это работа для сильных мужей. В хижине ел за общим столом, наравне со всеми. Ел досыта по сравнению с теми темными временами, когда обитал в бараках. Помыться по-хорошему не удавалось, так как холодная вода лишь смывала пот, но не грязь. Потому, кстати, тот мужик, что меня пропустил в дом, и вонял так ужасно.