Елена Загаевская - Война драконов. Рождение легенды

Надо все вспомнить. Я заснула, мне снился сон, о том, что меня нет, а потом я проснулась и увидела эту девочку. Каким знакомым мне кажется ее рисунок. Она – это я, в этом не может быть сомнений. А этот рисунок? Я же видела этот рисунок в своих снах! Тогда просто я не рассматривала все так подробно. Значит, я все-таки сплю. Я выдохнула с облегчением и вытерла пот со лба. Получается, что проснувшись, я оказалась во сне. Это какой-то замкнутый круг, точно из иллюзии я попала в свою память. Интересно, эта девочка помнит, как я приходила к ней в прошлый раз? Моя память очень слаба, что я даже не помню, как меня зовут, даже эту девочку мне удалось вспомнить с большим трудом.

– Ты помнишь меня? – решилась спросить я.

– Ты всегда появляешься очень неожиданно и портишь мои рисунки, – она сердито посмотрела на свою испорченную работу и отвернулась.

– Извини, это у меня случайно получается, – с сожалением сказала я. – Ты знаешь, как зовут меня?

– Ты раньше не разговаривала со мной. Но снилась мне часто.

– Снилась? – удивилась я.

– Да, ты и сейчас мне снишься. Один и тот же сон, я рисую, а ты приходишь и портишь мои рисунки. – Девочка подошла к шкафу и открыла дверцу. Из моего деревянного великана посыпались рисунки. Каждый был идентичен предыдущему. У всех рисунков, точно под копирку, по центру красовалась растекшаяся клякса. Точно поток взбунтовавшейся реки испорченные рисунки вылетали из моего деревянного шкафа. Спустя две минуты я не видела ничего кроме листков бумаги. Я звала девочку, но она не отвечала мне.

Двигаясь в потоке детского творчества, я пыталась себе объяснить, что все это значит. Скорее всего, я видела обрывок своих воспоминаний. Если уже в восемь лет я не помнила, ни как меня зовут, ни откуда я взялась, то дело с моей памятью уже в те времена были совсем плохи. Может, из-за нее меня поместили в палату и стали колоть лекарства?

В книге я не видела изображений других людей и почти на сто процентов уверена, что она – это я. Как странно, у меня такое впечатление, будто я это уже говорила. Эти дежавю сводят меня с ума. Надо набраться терпения и надеяться, что я скоро проснусь.

Опять эта духота сдавливает мое тело. Чувство тошноты накрывает все сильнее. Неужели я снова проснулась? В этот раз мой сон немного затянулся, однако, он не доставил мне такой радости как раньше. Я никак не могу открыть глаза. Как же мне плохо, а ведь это совсем неприятно, в условиях такой душной клетки. Как же сильно ноет все тело, хотя это вполне объяснимо после такого активного блуждания по глубинам своего разума. Жесткая кровать впивается в спину. Странно, раньше она не казалась мне столь твердой, и никакого неудобства не доставляла. Я опустила руку на поверхность, на которой лежала и поняла, что ничего общего с кроватью она не имеет. Преодолев чувство полного бессилия, мне удалось открыть глаза. Вокруг было темно. Было совершенно ясно – я проснулась, но где? Это место мне незнакомо. Из-за отсутствия освещения едва ли можно что-то разглядеть. Я лежала на металлическом столе или кровати, от которого меня отделяла одна простыня. Сделав еще одно усилие, мне удалось встать, но не хватило сил, и я плюхнулась на пол, зацепив шаткий стул с металлическими ножками, который от моего падения развалился на части. Как же болела спина, а ноги снова не слушались. Я готова была разрыдаться, весь мир направлен против меня, впервые стали появляться мысли о смерти.

Как надоело жить неизвестно почему и для чего. Мое состояние все хуже с каждым пробуждением. Я ищу ответы на свои вопросы, но с каждым новым ответом появляется пара сотен новых мутных пятен в памяти и сознании. Может лучше совсем ничего не чувствовать. Я еще не совсем могу понять, что такое смерть. Наверно хорошо, когда ничего уже не чувствуешь, тебя просто нет. Как тогда, мне там было так хорошо, может, это и есть смерть? Но как ты можешь чувствовать, если ты умер? По большому счету, если ты хочешь умереть, то, прежде всего, ты стремишься к покою, равновесию, отсутствию боли. Но в итоге ничего этого не получаешь, как раз потому, что просто не можешь ничего почувствовать. Тогда зачем вообще смерть нужна тебе? Стало быть, стоит искать все это в жизни, а смерть еще неизвестно к чему приводит, и что там за гранью бесконечного сна? А вдруг там еще хуже, чем здесь в мире, вдруг там еще большие страдания, сильнее боль… От этой мысли мне стало совсем страшно. Я обняла себя за плечи, а по щекам потекли слезы. От лежания на железной кровати мне было невероятно холодно, а теперь еще и страшно. Я не хочу умирать, не хочу! Раскачиваясь, сидя на полу, мне казалось, что смерть подошла ко мне и дышит в затылок. От нее некуда было деться. Я с ужасом оглянулась, но никого не увидела. Это бесконечная тень провоцировала тревогу, которая мурашками разбегалась по всему телу. Вдруг ко мне вернулись силы, как от глотка свежего воздуха, я подскочила и начала оглядываться, нервно расхаживая по комнате. Казалось, смерть везде, будто она прячется от меня, чтобы внезапно наброситься и растерзать. Твердо решив для себя, что ей это не удастся, мне пришлось взять себя в руки. Я опустилась на пол и начала ощупывать пол в поисках чего-то, что могло бы защитить меня. Проведя рукой по полу, я нашла железную ножку от стула, которая из-за резкого подъема и падения беспомощно валялась на полу. В тот момент мне показалось, что это настоящий меч. Я замахнулась и, что есть силы, ударила им перед собой. Вот это был грохот. Железная ножка попала точно по кровати, на которой я лежала. От такого резкого и громкого шума смерть исчезла, растворилась в сумраке комнаты, но из соседнего помещения послышались голоса. Мне снова стало страшно.

Нужно срочно найти укрытие! Кто-то был явно недоволен моими звуками и стремительно направлялся в мою темную комнату. У стены стояла еще одна железная кровать-стол, накрытая простыней. На ней никого не было, в этой комнате вообще никого не было. Простынь свисала до самого пола и могла укрыть меня. По крайней мере, другого варианта укрытия придумать быстро я не смогла, поэтому с ловкостью кошки я шмыгнула под одиноко стоящую кровать. Как только я укрылась, зажегся яркий свет. Если бы не простыня, укрывавшая мое убежище, мне грозила бы слепота на ближайшие пять минут. В комнату вбежали двое. Это было совершенно очевидно, потому что они общались между собой, и это общение было весьма грубым. Один был напуган, будто увидел, как моя обезумевшая от страха смерть пробежала мимо него. Второй был сонный и очень злой, будто ему помешали спать и, судя по всему, его разбудил первый мужчина.

– Вот видишь, тебе показалось. Нужно меньше пялиться в телевизор на работе, – гневным голосом произнес он. – Ты просто олух! Почему тебя никак не уволят.