Роман Смеклоф - Тридцать один. Огневик

– Милая, у нас нет времени, – отмахнулся главнейший повар.

Ирина поджала губы.

– Мастера Носовского желает видеть посол Семисвета, – отчеканила она. – Это не терпит отлагательств, – и с нажимом добавила, – папа!

Я отступил на шаг. За готовкой совсем позабыл о магистрате, расследованиях и послах.

Главнейший повар укоризненно посмотрел на дочь.

– Очень не вовремя, – с обидой заметил он.

– Я что ли его сюда притащила? Посол сам приехал! Хочешь, жалуйся! – вызывающе отозвалась помощница.

– И буду! Без сомнения, буду.

– Эта встреча не может подождать? – встрял голем. – Сейчас не лучший момент для официальных дел.

Ирина покачала головой:

– Он настаивает на немедленной аудиенции от имени магистрата.

У меня похолодела спина. Я взглянул на пузырь. В нём, затравленно озираясь, скакал длинноухий кролик, пытаясь забиться в укрытие.

Ко мне подбежал один из кухарей.

– Мастер Носовский, крольчатину сегодня не завозили. Есть только замороженная.

Я обалдело взглянул на него.

– Без свежего кролика будет трудно, но мы справимся, – развеселился Оливье. – Если конечно, оборотень, не скопытится со страху.

Я механически повторил первое предложение, чуть не брякнув второе, но вовремя остановился. Кухарь кивнул и умчался по своим делам, а я с надеждой взглянул на Ирину.

– Держись за её подол, – насмехался хранитель. – Она тебя защитит.

Я не отозвался.

– Мы договорились! – нетерпеливо зашипел Оливье. – Не будешь отвечать. Сам разбирайся с Таньшанской кухней, жаба надутая!

Я опустил глаза, и поднял руку.

Дядя довольно хмыкнул:

– Влипли, заговорщики?

Я обреченно кивнул пробираясь через кухню, а голем затянул старую песню:

– Мы на одной цепи и должны помогать друг другу.

– А я что делаю? – возмутился Оливье. – Только и вытаскиваю вас из неприятностей. А оборотень, между тем, кидается на архимага с поцелуями.

Его подколка прошла мимо. От предстоящей встречи с магистратом меня не отвлек бы даже фокусник жонглирующий отбивными и пускающий салют из овощей.

– Прекратите неуместные шуточки! – возмутился голем.

– Перед пытками лучше посмеяться, – не согласился хранитель. – Когда в дело вступит магия, будет уже не до веселья. Клянусь тремя дюжинами одноглазых скатов.

Я побледнел. К горлу подкатила тошнота. Кролик в шаре душил себя ушами и бился головой об подворачивающиеся предметы.

– Как переживает, – вздохнул тот самый кухарь. – Надо разморозить пару тушек, на всякий случай.

После оглушительной кухни в тихом, безлюдном коридоре стало ещё страшнее. Зловеще мигал тусклый свет, раскидывая по полу безобразные тени. Ирина остановилась у комнатушки с рукомойниками и писсуарами. Я, съёжившись, заглянул.

– Мы что, встречаемся с послом здесь?

Помощница пожала плечами и отвернулась. Кто поймёт, что в голове у иноземных послов.

– Только целоваться к нему не лезь! – не унимался Оливье.

Я не ответил. У меня уже тряслось всё, что только могло трястись. Я подался вперёд. Перед умывальником плескался колдун средних лет с аккуратной черной бородкой и зачесанными назад волосами. Густые брови нависали над темными блестящими глазами, а длинный нос, словно что-то всё время вынюхивал.

– Камзол из трутанхеймской шерсти, – зачарованно пробормотал Оливье. – Синий. У меня был такой. Пол корабля стоит. В таком не стыдно перед Императором предстать, это тебе не одеянье из гнилых рыбьих хвостов.

А мой взгляд притягивал золотой значок, круг, пересеченный двумя серебристыми косыми линиями. Чародей же с интересом рассматривал меня через зеркало, и его лицо растягивалось в довольной улыбке.

– Вот и встретились, юноша.

У меня отвисла челюсть. Я прекрасно знал этот вежливый голос, только не узнавал лицо. Я пригнулся, пытаясь протиснуться в туалет вместе с пузырем, но ничего не получилось. Шар зримой визуализации не опускался, стукаясь о стены коридора. Не совладав со своевольной сферой, я оглянулся на помощницу.

– Будет неудобно… – начал вместо меня Евлампий.

– Да, я понимаю, – закивала Ирина.

Достав трубочку, она прикоснулась к шару и оторвала его от меня. Пузырь зашатался, царапая потолок коридора.

– Архимаг сказал, что я могу использовать артефакт в случае необходимости, – добавила помощница.

– Спасибо, – улыбнулся я и, смущенно пожав плечами, закрыл дверь в туалет, оставив помощницу с шаром снаружи.

– Архивариус? – недоверчиво уточнил я.

Посол Семисвета заулыбался шире.

– Не только, – вкрадчиво заметил он. – Ещё и архив.

У меня выступили слезы. Вскрикнув что-то неразборчивое, я бросился ему на шею.

– Что такое? – спросила Ирина.

Распахнув дверь, она заглянула в туалет, но, увидев нас с послом в тесных объятиях, охнула и выскочила обратно.

– Если так пойдет дальше, – проворчал голем. – Нас обвинят в нападении на магистрат.

– Да, – согласился Оливье. – Сначала архимаг, теперь посол. Ты слишком любвеобилен, крысеныш.

– Расскажите, что случилось после того, как… – начал я, стараясь подобрать правильные слова.

– …он меня убил! – закончил хранитель.

Его писклявый голос дрожал от гнева. На серой физиономии и пухлом теле вздыбилась редкая шерсть. Он с ненавистью смотрел на новый облик архивариуса.

– Успокойся, мы на одной цепи! – гаркнул голем.

Оливье покачал уродливой головой.

– С ним. Я перемирие не заключал, – сухо процедил он.

– С кем вы разговариваете? – не понял архивариус.

– Долгая история, расскажем позже. Начните вы. Боюсь, нам не дадут много времени. Можете позаботиться о безопасности?

Посол Семисвета сконфуженно огляделся и обвел нас изящным жестом руки.

– Чары тишины. Нас никто не услышит, и не побеспокоит. Но вы правы, как говорил приговорённый к смерти, косясь на топор: «Времени катастрофически не хватает», – он кивнул и продолжил. – Не ожидал, что у вас визуализатор. Шар портит мой план, – он задумчиво потёр бородку, но увидев скривившегося голема, добавил. – Подумаю об этом позже, у нас более важная проблема…

– Потерпишь, убийца. Сначала ты выслушаешь то, что я скажу! – заорал Оливье.

– Он тебя не слышит! – зашипел Евлампий.

Я вздохнул. Сколько продлятся мои мучения?

– Когда тридцать первый Мровкуб загорелся, я невольно вернулся в архив. Меня ждало много невыполненных дел и неприятных сюрпризов. Магистрат открыл пропажу последнего гомункула и требовал разъяснений. К сожалению, я от природы не способен ко лжи.

Мы ахнули в три голоса. Даже хранитель позабыл обвинительную речь, театрально схватившись за грудь.

– Вы всё им рассказали? – не поверил я.

– Не всем, – ответил архивариус, опустив глаза. – Только одному послу Семисвета.