Евгений Щепетнов - Блуждающие тени

Наши отношения с Лаской охладели – нет, мы не оборвали их сразу, она еще несколько раз ко мне приходила, но все реже и реже, а потом перестала приходить вообще.

Через какое-то время я увидел ее с молодым парнишкой, само собой из наших, она шла в его комнату и даже не оглянулась, когда я проходил в этот момент мимо нее.

Почему-то меня это вовсе не задело… умерла так умерла.

После этого я пустился во все тяжкие – переспал практически со всеми девушками в группе. По-моему, только с одной не переспал, и то только потому, что она была не в моем вкусе – похожа на доярку из «Особенностей национальной охоты».

Конечно, я не против крепких девушек с глупым выражением лица, но спать с ними как-то не желаю. Увы, ни одна из них и близко не дотягивала до умения и сексуальности Ласки, после нее мне трудно будет подобрать сексуальную партнершу – когда поешь деликатесов, нелегко потом переходить на пшенную кашу. Но я довольствовался тем, что есть, а однажды, когда мне не хотелось видеть никого из моих «подруг», хотелось отдохнуть от всех, кого лицезрел каждый день, я взял и сказал вслух:

– Хочу женщину, не старше двадцати лет, брюнетку, ниже меня ростом, с короткими волосами и стройной фигурой!

Смешно – но через двадцать минут в мою комнату вошла прелестная брюнетка, улыбнулась, стянула с себя короткое, практически микроскопическое платье и занялась моими сексуальными проблемами.

Через два часа добротного секса спросила, не хочу ли я, чтобы она осталась на ночь, я отказался, девушка мило улыбнулась, оделась и вышла из комнаты.

Я полежал немного и решил, что это было хорошо, и на хрена мне заморачиваться, окучивая моих соратниц-убийц, когда можно вот так, спокойно и беспроблемно воспользоваться услугами прелестной красотки.

Подумал еще и громко сказал:

– Спасибо за подарок. Завтра опять вызову. – И пошел мыться.

Наша учеба продолжалась. Нагрузка стала такой мощной, что из моих девяноста килограммов осталось только восемьдесят, я стал жилистым, как вяз, каким-то узловатым – когда я стоял перед зеркалом в ванной, в нем отражался высокий парень с хмурыми глазами, перетянутый мышцами и жилами, как подсушенный культурист, и они все двигались, двигались, двигались…

Вообще-то мне понравилось то, что я видел в зеркале, но какой ценой это достигалось!

Двенадцать часов занятий в сутки. Первая половина дня – физические тренировки, к ним добавилась еще и стрельба из всех видов стрелкового легкого оружия, включая луки и арбалеты. Кстати, тут, как и в метании ножей, у меня неожиданно открылся талант – я спокойно всаживал со ста метров чуть ли не стрелу в стрелу, что из лука, что из арбалета.

Впрочем, из боевого арбалета стрелять было проще, чем из лука, это выглядело почти как стрельба из пистолета, даже прицел на арбалете был лазерным – куда точка упала, туда стрела и попала. Легко. Для меня. Некоторые же курсанты учились этому долго и трудно.

Ножи я тоже метал легко и точно – они почему-то летели всегда острием и втыкались туда, куда нужно, до миллиметра. Мастер даже сказал, что у меня талант к этому делу и я мог бы выступать в цирке – если бы не надо было убить кучу народу, мешающего стране жить. Шутка это такая у него была. Фонтан искрометного юмора, типа того.

Учились мы и менять свою внешность. Мне довелось быть и стариком, и гопником, и даже здоровенной дамой – типа Верки Сердючки, только выше на голову. Курсанты похохатывали, глядя, как я старательно ковыляю в туфлях на высоком каблуке, пришлось научиться передвигаться на этих ходулях – через две недели я уже вышагивал как заправская гламурная кисо.

Зачем все это было? Нам объясняли, что мы должны уметь подойти к объекту незаметно, так же незаметно от него уйти: малейший шум для любого разведчика, диверсанта или ниндзя вроде нас – это провал, огрехи в работе. Подошел, незаметно убил – и незаметно ушел.

Учили нас и воровать – это искусство оказалось очень, очень сложным. Не зря в тюрьме щипачи – воры-карманники считались одними из самых уважаемых людей. Попробуй-ка сопри что-то у живого гражданина из кармана, прилегающего к телу, да еще на глазах окружающих – но это было необходимо для работы, мало ли что может случиться с ниндзя-Тенью, когда он будет на задании.

Да и стимул учиться был весомый – экзекуции были не редкостью, тех, кто не старался справиться с заданием, Мастер несколько раз избивал так, что их уносили с помоста без сознания, и тут уже никакие паранормальные способности не помогали – их запрещено было использовать против администрации учебки.

Трижды я видел, как устраивали аутодафе для проштрафившихся курсантов – дважды это были парни, один раз девушка. Их за руки привязывали к перекладине, предварительно сорвав с них одежду, и били палками, пока все тело не покрывалось синими полосами, а местами не выступила кровь. Калечить, конечно, не стали, агент с особыми приметами, например от порки, никому не нужен, но всем показали – вот так будет с теми, кто проигнорирует приказы начальства. Все это запомнили…

Я не подвергался ни наказанию, ни особым похвалам – кроме как от Мастера по стрельбе и метанию ножей, старался не высовываться из середнячков, по всегдашней своей привычке не лез на рожон, а потому мои дни шли тихо и размеренно, если не считать те, когда нас заставляли убивать «манекенов». Сколько я их убил, уже не помню. Все они слились для меня в аморфную массу фигур и лиц, я и не хотел их запоминать – так было легче.

После полугода обучения начальство посетила новая шиза – нас стали обучать языкам. Проходило это методом погружения – то есть все говорили с нами исключительно на английском языке, и даже между собой нам было запрещено общаться на русском – только английский, до особого распоряжения.

Вот так пострадала та единственная девушка, которую поставили перед всеми голышом и высекли, превратив тело в сплошной синяк, – она взбрыкнула и высказала свое недовольство. Больше она его не высказывала…

После того как все свободно стали общаться на английском, в том числе вести записи (поганцы – даже телевизионные передачи пропускали только на английском!), нас перевели на немецкий, испанский, португальский, французский… на каждый язык уходило месяца по два – если медведя сильно бить, он начинает ездить на велосипеде.

Последующие языки уже давались легче – видимо, сказывалось знание предыдущих языков, они были все-таки из одной группы. Вот китайский – это улет, тут всем пришлось туго, здесь уже взбрыкнул один из парней, за что и был высечен.

Что интересно, Мастер продолжал обращаться к нам по-русски – правда, мы должны были отвечать на том языке, который в этот момент осваивали. Впрочем, если он и не знал какого-то языка, по нему это не было видно – возможно, он и владел большинством тех языков, что мы изучали.