Алексей Пехов - Ветер и искры (сборник)

– Да будет тебе известно, мой друг, – напыщенным тоном известила она. – Все нириты – самки.

– А как же они…

– Никак. Звезда Хары! – Она возвела глаза к затянутому облаками небу. – Я говорю с неучем! Внимай, пока я жива! Нириты – первая раса на этой земле. Во всяком случае, их хроники дают нам возможность так считать. Эти старые клячи старше Раскола и Западного материка. Они пришли в наш мир, когда он еще не был закончен. По их преданиям, Хара тогда была бледной копией того, что мы имеем счастье лицезреть сейчас. Тенью, если тебе так проще. И единственное, что существовало на ней, – вот эта вонючая штука. Громкопоющая гора. Из первородного пламени, багровых искр и дыма родилась Пепельная дева. Первая из рода нирит.

Я слушал, не перебивая.

– Она стала матерью-прародительницей всех остальных дымчатых тварей. Как это произошло, уж извини – не ведаю. Но Грох-нер-Тохх сыграла в этом не последнюю роль. Я никогда не слышала, чтобы нириты гордились тем, что они – изначальная раса. Дымные девочки даже не обиделись, когда ушлые йе-арре стали твердить на всех углах, что это они – первые и самые любимые дети Творца. Но чем нириты гордятся, так это тем, что помогали Создателю ковать из искр и теней нашу с тобой Хару. Если им верить, тогда перед нами те, кто видел того чудака, который придумал весь этот ужас.

– Ты веришь в такие истории?

– Никогда не думала об этом серьезно, если честно. Какая, собственно говоря, теперь разница?! Жили, видели, помогали. Руки у них кривые были, вот что я тебе скажу, раз построили так, что магия оказалась расколота на две половины. Это все равно как вырвать у человека позвоночник или сердце. Поди выбери, что важнее. Мы до сих пор расплачиваемся за эту ошибку.

Она заметила мою ехидную ухмылочку.

– Оставь свой сарказм при себе, Серый! Я по твоей заросшей роже могу сказать, о чем ты подумал. Поверь, мы – кого вы так любите величать Проклятыми – меньшее зло. Если ты думаешь, будто до нас все было хорошо, то ошибаешься. Мало известно о том, что было до Упадка, но и тех слухов вполне достаточно, чтобы понять – все зло, сотворенное нами, не более чем мышь по сравнению с горой. В былые времена за год гибли миллионы.

– Это вас нисколько не оправдывает.

Убийца Сориты вздохнула:

– Вернемся к ниритам. Их немного. Сколько точно – я не знаю, но с каждой погибшей дочерей Пепельной девы становится все меньше. Род не восполняется. Рано или поздно они все-таки передохнут. Бессмертие не может быть длиннее вечности. У них, кстати говоря, существует легенда, что ветвь дочерей багровых искр вновь начнет плодоносить, когда Грох-нер-Тохх пробудится и извергнет из себя пламя. Но эта старая вонючка лишь плюется пеплом. И это продолжается с зари времен. Толку от нее, как от Рована во время договоров о перемирии. Скорее уж Молчун проснется, чем Громкопоющая подарит им надежду.

Я неодобрительно посмотрел на облака. Мне показалось, что вот-вот вновь начнет сыпаться пепел. Спустя минку так и случилось. Проклятая ругнулась и тут же закрыла рот и нос шарфом.

– Ненавижу это место!

– Ты ничего не любишь. – Я тоже спрятал лицо под тряпкой.

Она дернулась, словно ее ударили, и нехотя сказала:

– Раньше – любила. Теперь… некого и не за что.

– Неожиданная откровенность, – серьезно заметил я.

Она промолчала, а затем, завершая беседу о ниритах, глухо произнесла:

– Они поклоняются Грох-нер-Тохху как своей богине. Считают ее разумным существом. Они родились из нее, в нее и уходят, когда погибают. Ты ведь видел вершины.

– Похожие на женские лица? Да.

– Легенды нирит гласят, что Создатель ковал этот мир из тени. И ее лик навсегда отпечатался в камне.

– Но там три лица. Они совершенно разные. Кто тогда две другие?

– Не знаю. Про это я никогда не читала.

– А у нирит есть магия?

Пепел перестал падать, и дышать сразу же стало легче.

– В смысле умеют ли они плести? Нет. Плетения подвластны только людям и в какой-то степени Высокородным. Но у дочерей Пепельной девы есть то, что можно назвать магией. Правда, с большой натяжкой. Я никогда ее не видела, но, говорят, она весьма неплоха. Хотя и не ровня темной и светлой «искрам». Здесь Митифе опасаться нечего.

Она порылась в сумке, выудила оттуда сморщенное желтое яблоко, без труда разломила его на две половинки и одну, к моему огромному изумлению, протянула мне.

– Отравленное, что ли? – пошутил я, но угощение принял и даже сказал «спасибо».

– Когда я была совсем маленькой, в Радужной долине, в саду, за Колодцами доблести, росли именно такие яблоки. Я их очень любила. Тогда. Еще в той жизни… Что? У нашего рыцаря повышение?

Ее манера прыгать от темы к теме со стремительностью блохи меня частенько раздражала.

– Тебя это заедает?

– Не говори ерунды! – отмахнулась она. – Я просто беспокоюсь за его шкуру. Он до сих пор еще желанная добыча для моих товарок.

– Думаешь, они не отыскали кого-нибудь другого с серебристыми волосами?

– Возможно, отыскали. Но поостеречься стоит. Я верю, что, пока Колос стоит, им не взять Корунн. И мне это выгодно.

– Чем?

– Пока у них есть цель, про меня не вспоминают. Но в случае победы та же Аленари начнет искать и меня, и Шена. Если уже не ищет. Лепестки Пути стоят всей этой огромной страны.

Внезапно она вздрогнула и вскочила:

– Идем! Живо!

Ничего не говоря, Тиф бросилась вниз. Я крикнул Трехглазому, что он остается за главного, и, недоумевая, поспешил за Проклятой.

– Что, забери тебя Бездна, происходит?! – спросил я, нагнав ее.

– Я расставила метки на дороге, – сказала она на ходу. – Они чувствуют «искры». Одна только что сработала. Минку назад разрушена другая. К нам кто-то приближается!

– Кто?! Некроманты?!

– Хуже! Гораздо хуже! Ходящая.

Она без спросу схватила под уздцы чужих лошадей. Какой-то солдат возмутился, но узнал «Огонька» и больше не смел возражать нашему самоуправству.

Оказавшись в седлах, мы направились к ущелью, где высились обсидиановые колонны.

– И что ты намерена делать?

Проклятая мрачно посмотрела на меня, и я прочел ответ в ее глазах.

– Думаешь, я позволю тебе убить ее?!

– Полагаешь, будто сможешь меня остановить? – холодно поинтересовалась она. – Если считаешь, что да, то подумай, она представляет для Шена и Роны серьезную угрозу. Пока выпускница Башни рядом, никто из нас троих не рискнет пользоваться магией. Она почувствует «искру».

– Эта женщина спасет сотни солдат во время боя.

– Вот ведь нашелся защитничек! – презрительно скривилась Тиа. – Эта женщина может убить Шена или Рону. Как предателей и отступников. Этого я ей не позволю!

Прежде чем я успел возразить, она добила меня последним аргументом:

– И подумай вот о чем. Сколько жизней могут спасти три человека, которые не понаслышке знакомы с магией противника? С кем ты хочешь быть рядом, Нэсс, когда все начнется? С той, что в любой момент прихлопнет мальчика из-за того, что он осквернен тем, чего она не понимает, или со мной, способной противостоять Митифе и знающей всю ее подноготную?!