Алексей Пехов - Ветер и искры (сборник)

– Зачем мы здесь? – наконец не выдержала девушка. – Для чего? Когда вы нас убьете?

– Я обещала Лею сохранить тебе жизнь. – Аленари даже не посмотрела на нее. – Это его маленькая прихоть, и мне несложно ее исполнить. Так что твое время пока не пришло, юная Ходящая. И, надеюсь, не придет.

Очередной вымокший гонец на уставшей лошади привез донесение. Оспа мельком взглянула на бумагу и приказала офицерам:

– Начинайте!

Воины, обрадованные тем, что ожидание подошло к концу, поклонились и бросились из-под купола под проливной дождь. Вскоре, захлебываясь, загудели рога и глухо зарокотали барабаны. Армия дрогнула и двинулась вперед.

– Конец истории, юная Ходящая. – В голосе Аленари появилась странная печаль. – К вечеру начнется новая. Без старой Башни и тех, кто рвал Дар на части.

Альга, в груди которой появился необъяснимый холод, сжав кулаки, смотрела на то, как тысячи воинов идут вперед и исчезают в дымке, отряд за отрядом. Она до боли в кончиках пальцев желала обрушить на головы врагов гром, молнии и пламя Бездны, но не могла ничего сделать. Ненавистный браслет лишал ее права бороться с помощью «искры».

Девушка резко отвернулась от зрелища, за которым безучастно наблюдала Проклятая. Она не желала, чтобы та видела в ее глазах слезы отчаяния. Только не это!

– Будь сильной, – прошептали губы Альги. – Не смей раскисать!

Она увидела, как по склону, раскидывая копытами влажную грязь, взбирается рыжий конь с намокшей гривой и жалким, словно ободранным хвостом. Всадник кутался в длинный плащ, а капюшон был низко надвинут на его лицо. Никто не задержал незнакомца, и, когда он остановился на вершине, Кадир, выскочив под дождь, взял жеребца под уздцы.

Человек вошел под купол, скинул капюшон, и Альга увидела, что это женщина. У нее были черные волосы, серые пронзительные глаза и красивые черты лица. Ходящая прищурилась и почувствовала темную «искру».

Дар был сильным. Очень сильным, почти таким же, как у Оспы, и гораздо ярче, чем у Чумы.

– Ты не спешила, Дочь Утра, – поприветствовала ее Аленари. – Все уже началось без тебя.

– Меня задержали дела, Звезднорожденная, – сухо ответила Митифа, мельком взглянув на Ходящих. – Пора перевернуть страницу?

– Да. Выступаем.

Унылое серое утро пронзило золотое зарево. Столб света ударил высоко в небо, пробивая тучи и испаряя дождь, а затем далеко-далеко впереди рухнул на землю и побежал по ней, словно солнечный зайчик. Даже отсюда был слышен оглушительный грохот.

Багровое пламя взметнулось вверх сплошной стеной, но тут же осело и появилось в другой стороне.

– Колос! Колос проснулся! – в ужасе закричала Батуль.

Вновь по земле стегнуло плетью губительного света, и она содрогнулась и взвыла от боли. Альга расширенными глазами смотрела, как пламя, вырвавшееся на свободу за стенами Корунна, реет по ветру, словно огромное знамя.

– Ты же сказала, что у Лея получилось! – Лицо Митифы исказила гримаса ярости.

Аленари не ответила. Она вскочила с трона и смотрела, как гибнет армия Чумы.

Безжалостный луч стегал из стороны в сторону. Ударило. Загрохотало. Вспыхнуло.

– Сокол! Сжалься! Только не он! – простонала Аленари.

Мита за ее спиной разразилась зловещим, страшным смехом. Альга подумала, что подруга окончательно сошла с ума.

– Никто не способен повелевать Колосом, кроме истинной крови Сокола! Никто!!

Бледный Кадир сильно ударил девушку ногой в грудь, и она, охнув от боли, оборвала смех. Творение Скульптора продолжало убивать, и оставалось только догадываться, скольких оно уже успело уничтожить.

Митифа очнулась первой:

– Надо уходить! Слышишь?! Надо уходить, пока не поздно! Пока еще не все потеряно! Отзывай армию! Командуй отступление!

Звезднорожденная словно не слышала ее.

Толстый, похожий на гигантскую змею луч прилетел с севера, со страшным ревом упал в двух тысячах ярдах от них, прожигая в земле и стройных квадратах набаторских войск широкую черную полосу, а затем ударил в основание холма.

И мир Альги затопило золотое сияние.

«Они – отличная пара. Рона очень талантливая девочка, и у нее уникальная «искра». Ни у кого раньше я не видела столько света».

«Света?! – удивился я. – Мы говорим об одной и той же Роне? У той, что сейчас с нами, после глупости Шена и уроков Тиф тьмы не меньше, чем у тебя».

«Я о душе».

«О».

Она рассмеялась, почувствовав мое сомнение:

«Есть хорошие люди. Есть плохие. И тех, и других не так сложно распознать. Я рада, что у Шена получилось вылечить Ходящую после перековки. Это можно назвать чудом».

Здесь я с ней был совершенно согласен. Разница между той Роной, что мы повстречали в плену у Проказы, и нынешней видна невооруженным глазом.

«Да. Она далеко ушла с тех пор, как связалась с нашей компанией», – пошутил я.

Лаэн вновь рассмеялась, и я улыбнулся, радуясь ее хорошему настроению. Мы разговаривали с Лаской сутками, не уставая от этого, едва выкраивая два-три нара на сон. Мы так соскучились по беседам, что теперь наслаждались каждой уной общения друг с другом.

За дни, что прошли с тех пор, как Шен дал моему солнцу силы, мы успели многое вспомнить и обсудить. О том, что было, о том, что есть, и о том, что, возможно, когда-нибудь будет с нами.

Говорили и о Гиноре. Оказалось, Лаэн потрясена новой информацией не меньше, чем я.

«Я узнала об этом вместе с тобой, в момент, когда сказала Проклятая. И не представляю, как это возможно. Но Тиф, похоже, действительно права. После моей… смерти появились чужие сны, воспоминания, знания. Люди, которых я никогда раньше не видела, места, в которых не бывала, плетения, которым меня никто никогда не учил, чувства, запахи, ощущения… мечты. Все чужое и в то же время мое. Это очень странно. Они внезапно всплывают в моей памяти, не представляясь, ничего не говоря, и вновь исчезают, словно призраки».

Я помнил, как она испугалась в том городе на болоте, где когда-то побывала Гинора. Наверное, это и вправду ужасно, когда ты чувствуешь, как переживаешь то, чего с тобой никогда не было, и думаешь, что сходишь с ума.

«А Гинора? – спросил я. – Что с ней?»

«Мне нечего тебе ответить. Даже если я – часть ее или она – часть меня, то я не чувствую этого. Конечно, если исключить воспоминания, которые мне не принадлежат».

Лаэн не знала, какие цели ставила рыжеволосая Проклятая. Не представляла, к чему это должно привести. Иногда ей становилось страшно оттого, что она не могла разобраться в себе, вдруг на какую-то часть ставшей другой. Женщиной, родившейся больше пяти веков назад и принимавшей участие в Темном мятеже.

Пугало ли это меня? Нисколько. Лаэн была жива и со мной – это самое главное. Мне совершенно безразлично, что в ней есть частичка Гиноры.