Алексей Ефимов - Нежелание желаний

Талантами мы восхищаемся, перед талантами мы преклоняемся, но талант – это своего рода барьер, отделяющий носителя от всего остального мира. А близкому другу можно простить его несовершенства, в том числе и отсутствие таланта.

Пожалуй, можно сказать, что отличался уже я сам. Я теперешний – от меня того, отправлявшего людей в адский круиз. Уж очень много вопросов появилось у меня за последнее время. Вопросов, у которых раньше было маловато шансов задержаться у меня в голове, привлекая к себе мое же внимание. Я все время был чем-то занят, что мешало мне сосредоточиться на понимании себя. Быть может, сейчас самое время? Развлечение этой публики вряд ли можно считать таким уж ответственным занятием…

Пока что в глазах этих зрителей я был зверушкой. Одной из множества, которую совершенно не обязательно знать в лицо, точнее, в морду. Достаточно просто смотреть на те фокусы, которым ее обучили. Ну ладно, посмотрим, что я еще могу, кроме создания армий нежити, прыжков между мирами и вырыванием душ…

– Вечер добрый, дамы и господа, – спокойно сказал я. Разумеется, никаких языковых барьеров передо мной не стояло. Я неторопливо подошел к краю сцены и легко спрыгнул вниз. – Эта сцена видела множество прекрасных артистов, но сегодня она не увидит ничего… – Мое заявление было воспринято со сдержанным молчанием и легким недоумением. – Действия, происходящие на сцене, редко воспринимаются всерьез… И не напрасно. В наше время так трудно поверить в чудо, особенно тем, кто много повидал на своем веку… И особенно тому, кто сам привык вершить чудеса. – Кто-то непроизвольно кивнул… Мужчины преимущественно. Дамы любые намеки на продолжительность жизненного пути воспринимают резко в штыки. – Даже когда на сцену приглашается человек из зала, мы до конца уверены – это мистификация. Не знаем как, но уверены. Даже если это был сосед или близкий друг. И у каждого в голове вертится всего одна мысль – вот если бы это произошло со мной, вот тогда бы я поверил…

Кивков стало больше. В глазах немногочисленных детей зажегся крохотный огонек восторга. Они уже поняли, куда я клоню. Тем временем я неторопливым шагом приблизился к первому ряду столиков. Безмолвные официанты сновали, как тени. Что бы ни происходило в зале, они были профессионалами, и в первую очередь волновало их то, чтобы им не мешали работать.

– С вашего позволения для начала я переоденусь. Мой костюм, как и вся здешняя обстановка, – это дань классике, но нехорошо, когда это мешает личному комфорту. – С этими словами я усмехнулся и резким движением достал из воздуха свой любимый плащ.

Публика остолбенела. Они много повидали… Но все это было на сцене, а не в метре от них. И у меня не было никаких таинственных ширм, платков… даже тряпочки. Черный кожаный плащ появился во мгновение ока в своем полном размере прямо из воздуха. Послышались первые неуверенные аплодисменты. Я снял с головы цилиндр:

– Цилиндр – штука полезная. Из него можно много чего достать! Предположительно – все, что туда когда-либо засунули… А вот видели ли вы хоть раз, как туда что-нибудь кладут? Нет? Ну я вам покажу!

Я снял с головы цилиндр, подошел к ближайшему столику и надел его на высокую зажженную свечу в подсвечнике. Разумеется, высота свечи была намного больше цилиндра. Раза эдак в три. Тем не менее цилиндр с аппетитом поглотил свою добычу целиком и даже подпрыгнул на столике от удовольствия. Я поднял цилиндр, с любопытством заглянул внутрь (разумеется, там ничего не было – внутри цилиндра я организовал небольшой портальчик, только и всего), показал зрителям и добавил:

– Вот, примерно вот так… Вообще, если его покормить, то может получиться много чего интересного… Только аппетиты у него просто кошмарные!

Я взял со стола пачку салфеток, куриную ножку, гроздь зеленого винограда и отправил все это внутрь. Туда же отправилась бабочка проходящего мимо официанта, полотенце с его руки, бутылка шампанского…

– Я могу долго продолжать… Думаю, с таким цилиндром в банк меня не пустят!

Нервные смешки пробежали по залу. Содержимое цилиндра уже давно превышало средних размеров баул, а после каждой новой порции «лакомства» я исправно демонстрировал пустующее «чрево» и даже дал его общупать со всех сторон старательному малышу. Напоследок я торжественно продемонстрировал в воздухе стручок красного перца и опустил внутрь.

– Я называю его Лангольерчиком! – умилительно сказал я и погладил цилиндр по боку. – И на голову без крайний нужды стараюсь не надевать! Не только из-за его аппетитов и опасений за собственную прическу… У него еще и отрыжка бывает!

С этими словами я направил цилиндр отверстием в воздух и легонько хлопнул по крышке. Вырвавшемуся оттуда столбу пламени позавидовал бы любой огнемет! Жаром обдало не только ближайших ко мне зрителей, но и соседние ряды. Громадная люстра закачалась в волнах горячего воздуха, а рев был настолько сильным, что зарезонировали бокалы.

– Когда-то мне посоветовали его как средство от перхоти…

Видимо, мой черноватый юмор не всем пришелся ко вкусу… Ну ничего – я привык! Наверняка со зрителей, над которыми проревел огненный поток, уже хватит впечатлений, и я перешел к соседнему столику. Цилиндр я оставил на первом, и в него с опаской заглядывали проходящие мимо официанты. По ходу я разглагольствовал, благо слушали меня уже внимательно.

– Вообще меня трудно назвать профессиональным артистом и фокусником. Я редко выступаю на публике. Да и набор приемов у меня несколько… нестандартный, так что я, с вашего позволения, буду обращаться к вам за советом и пожеланиями… Пожелания – это вообще интересная тема… Любое желание можно вывернуть так, что проситель горько пожалеет об этом… Но не будем вдаваться в философию! У нас тут не лекция, а вечер чудес… Но уж что точно можно сказать о стабильности желаний, так это то, что женщины всегда хотят выглядеть лучше…

Я подходил к столику с довольно традиционной парой – стареющий миллионер и роковая женщина, взирающая на весь мир с высоты своей красоты и каблуков. В одном забавном фильме я услышал прекрасное определение таких женщин: «Красивая, как Венера, но гордая, как крейсер «Варяг». На мой вкус, в ее груди было многовато силикона, но, может, ей нужна была дополнительная подушка безопасности… Ладно, не мое дело… Женщина и вправду была весьма эффектна. Пожалуй, наиболее уязвимым местом в ее красоте были волосы. Скажем так, они не дотягивали до общего уровня, несмотря на все усилия обладательницы. Видимо, совершенство недопустимо в жизненных реалиях…

– Скажите, пожалуйста, мадемуазель… – обратился я к красотке. Стоит сказать, что в ее глазах я по-прежнему выглядел зверушкой… Впрочем, в глазах этой женщины все мужчины являются самцами – вопрос только в том, к какой группе они относятся – львов или козлов (ослов, баранов, предпочитаемое мясо подчеркнуть). На меня она смотрела с традиционным вызовом и легкой брезгливостью. Ну ладненько… – Вы довольны своей внешностью?