Виталий Бодров - Неизведанные пути

И вот тут-то Вискарь узнал, что такое настоящий страх. Легьяр прыгнул на него с места, третья стрела поразила стоящее поодаль дерево, а огромный хищник повалил его на землю, сломав лук ударом лапы. Вскользь задело и Вискаря, почти начисто содрав с него скальп, он завыл от боли и ужаса, лесной кот метнулся добить жертву, но тут же отдернулся, громко мяукнув. В его бок воткнулся еще один нож. Зверь вновь бросился на девушку, Лани едва успела откатиться в сторону. А вот на ноги подняться уже не успела. Огромные клыки щелкнули у самого лица. Девушка в панике завизжала, на помощь бросился поднявшийся Голова, но тут же отлетел в сторону с разодранной рукой. Вискарь, то ли обеспамятовавший от боли и ужаса, то ли потерявший сознание от удара, с земли так и не встал.

Волчий рык за спиной заставил легьяра отвлечься от жертвы. Да как они смели, эти волки! Обычно, едва завидев его, властелина леса, они пускались наутек, поджав хвосты. И горе тем, кто не успевал это сделать! Подобную наглость хищник не прощал никому. Сейчас сбегут и эти двое, едва он рявкнет в ответ…

Резкая боль заставила его взвыть от ярости. Эти шавки посмели напасть на него! Волчица вцепилась в хвост, а самец попытался добраться до брюха. Смерть, смерть им обоим!

Лани нащупала оброненный нож – последний из четырех. И отчаянным ударом вонзила его в горло легьяру. Одновременно с этим в бок зверю с хрустом ударило копье, почти достав до сердца. Неимоверным усилием Голова столкнул бившегося в агонии хищника до того, как огромные когти вцепились бы в девушку. Лани последним усилием откатилась в сторону.

Мокрый нос ткнулся ей в щеку.

– Чапа, хороший, – прошептала она. Волк тихо заскулил и лизнул ее в щеку. И тут же другой язык облизал вторую щеку. – Привет, Джина, – улыбнулась Лани. – Ты тоже хорошая.

С трудом она поднялась с земли. Тело огромного зверя лежало в двух шагах от нее. Страшные когти еще скребли землю, жизнь покидала легьяра неохотно. Даже мертвое, тело его еще пыталось жить.

– Ох, девонька, не знаю, как живы-то остались, – простонал Голова. – Сколько лет в этом лесу разбойничаю, а такого страха еще не видел. Немного их, легьяров, слава Творцу, а не то бы всю живность на свете перевели…

– Как раненые? – тут же спросила Лани.

– Порея насмерть порешил, тварь! Алмазу шею свернул, как котенку. У Вискаря скальп содрал, он уже бражкой своей башку обмыл, чтобы кровь остановить. Стонет теперь, что, мол, много пойла зазря пропало. Ну и пьет себе дальше – Вискаря, что ли, не знаешь. А вот Рубай…

– Что с ним? Живой?

– Пока-то живой. Бедро ему, гадина, разодрал. И живот задел, но вскользь, не так сильно, кишки не выпали. А вот кровь я остановить не могу. Похоже, артерию на бедре перебил. Боюсь, загнется наш Рубай…

– Дай-ка я посмотрю!

Лани – откуда только силы взялись – бросилась к распростертому на земле разбойнику. Атаман ничуть не преувеличил, дела были и впрямь плохи. Кровь толчками выплескивалась из страшного вида раны, лицо Рубая побледнело и заострилось, словно у мертвеца.

– Мою сумку, быстро!

Как хорошо, что тетя Мафья учила ее врачевать раны. Как хорошо, что приходилось ей сшивать суровой ниткой страшные порезы. Это оставляет какую-то надежду для разбойника. Так, сначала – остановить кровь. Листоверт, быстрее средства нет. Жаль, увядший, ну да свежий искать некогда. Да и редко где он встречается, листоверт. Нет, кровь никак не унимается. Ладно, второй лист… третий… Неужели не хватит? Слава Творцу, остановилась. Теперь рану надо промыть…

– Голова, быстро отбери у Вискаря бражку! Рубаю нужнее!

– Это не легче, чем у собаки кость отнять! Ладно, в крайнем случае с трупа сниму.

– Не надо с трупа! Сам отдам! Хотя я вам это еще припомню. И Рубаю тоже. Ладно бы в глотку ему залили, а то на ляжку лить!

– Заткнись! Голова, держи его, если очнется!

Лани быстро промыла рану настойкой. Рубай, мигом придя в себя от нестерпимой боли, завыл в голос. Атаман придавил его всей тяжестью, чтобы не дергался.

– Терпи, терпи, – шептала Лани. – Хочешь, глотни бражки. Больше, больше пей, мне еще зашивать этот ужас. Пей, пока не отключишься. Вискарь ее на полезных травах настаивает. Тебе только на пользу пойдет… Пей, пей еще…

– А если блевать потянет? – Рубай попытался усмехнуться бледными губами, но глаза его уже закатились. Голова упала на землю.

– Мертв? – в отчаянии спросил атаман.

– Жив, жив. Пьян только сильно.

– Как так пьян? От двух глоточков?

– Крови у него много вытекло. Осталось тоже на пару глоточков, не больше.

– Да, вампирам здесь не разгуляться, – встрял Вискарь, добывший уже из своих запасов новую бутылку. Лани бросила на него быстрый взгляд, и он опасливо замолчал.

Волки стояли поодаль, не мешая заниматься раненым. Джина с видимым интересом обнюхивала тело легьяра. Наверное, ей любопытно было отведать этого мяса. Ведь ни разу еще не пробовала – и когда еще доведется?

Девушка точными движениями накладывала швы, хотя внутри нее все дрожало от напряжения. Будто внутри нее было две Лани – одна в испуге сжалась в комочек и забилась в угол, а другая, сильная и уверенная в себе, продолжала зашивать рану. Ее не покидало ощущение какой-то нереальности, будто она смотрит со стороны на действия какого-то незнакомого человека. Такое бывало с ней и раньше, когда ее свалила лихорадка.

– Кажется, все, – сказала она атаману. – Теперь надо перевязать и уложить поближе к огню. Если застудит рану, может и умереть.

– Огня-то у нас нет, – почесал тот в затылке. – Ладно, сейчас разведу.

– Вискаря заставь, – приказала Лани. – Будет ему бражку жрать, успеет еще. У тебя что с рукой? Шевелить можешь?

– Могу, но лучше не буду. Больно. Хватанул он меня прилично, но страшного ничего нет. Кости целы, сухожилия тоже. А мясо да кожа новые нарастут, чай не первый раз.

– Бражкой промой, да получше, – распорядилась девушка. – От таких ран заражение крови получить легче легкого.

– Это точно, – согласился атаман. – Повидал на своем веку дураков. Кстати, о дураках. Идут, голубчики! Вернулись, чтобы нам помочь. Или чтоб похоронить… Ну я им сейчас устрою! Дураки – ладно, их в мире каждый второй. А трусов не люблю…

Лани, сидя на земле в обнимку с волками, слышала, как он орет на обоих дезертиров. Усталость брала свое, девушка почувствовала себя совсем без сил. Сквозь дрему она почувствовала запах дыма – Вискарь, как и было велено, разжег огонь. Здоровенный бандит изрядно побаивался Лани, почитая ее колдуньей; если приказы Головы он мог еще оспорить, а то и просто игнорировать, то любая команда девушки выполнялась им мгновенно. Лани улыбнулась своим мыслям, и сон накрыл ее тяжелой волной, унося в свое царство.