Михаил Катюричев - Эквилибрист. Путь долга [litres]

Кстати, о моих домашних. Где они там? Аккуратно касаюсь невидимых нитей своей души, что связывают меня с близкими по праву крови. Тин еще спит, Ниа уже проснулась, но еще валяется, не желая вылезать из теплого гнезда, в которое за ночь превратилась ее постель. Кошмар тоскует на конюшне, а Тень охотится на окорок. Окорок большой, сочный, чуть подкопченный и пахнущий просто дурманяще. Понятное дело, волчица отнюдь не голодает, да и в принципе я ей этот окорок могу просто купить, но это не так интересно. Гораздо веселее подкарауливать добычу, словно бы ненароком оказываясь у дверей кухни, сидеть в засаде, ожидая, когда отвернется юный поваренок. А потом метнуться черной молнией, схватить, побегать по двору от рассерженной прислуги, пытаясь не выронить тяжелую и неудобную ношу, а затем принести ее к ногам вожака – похвастаться. И уже после, получив разрешение, впиться в ароматный кусок, похрустеть костями или оставить их как игрушку.

Сейчас волчица тихо кралась сквозь кусты вдоль левой стены сарая. Еще немного – и можно увидеть дверь кухни. Я на секунду слился сознанием с Тенью, переживая азарт охоты и легкое разочарование оттого, что Ангус оказался на месте. Волчица развлекается так не первый раз, так что повара бдят. Тойфель может и отвлечься, особенно если по двору пройдет одна из самочек, а вот Ангус серьезен и ответственен, его обмануть сложнее. Хотя если с поленницы забраться на крышу сарая… Понятное дело, волчица различала прислугу отнюдь не по именам, но уж я-то их запомнил – жаловаться каждый раз прибегали ко мне.

Увлекшись переживаниями охотницы (к черту всех аристократов, вот оседлаю сегодня Кошмара, свистну Тень – и за город. Чтобы только ветер в ушах свистел!), еле успел увернуться от вывалившегося из ближайшей двери хрипящего мохнатого чудовища.

– Пи-и-ть! – Чудовище на поверку оказалось бароном тай-Трагеном, одним из моих соседей, чьи владения граничат с Келдонским лесом.

С сэром Отто мы сошлись на любви к пиву, не особо почитаемому местными аристократами. До сих пор с содроганием вспоминаю двухдневный загул, когда барон решил просветить меня по поводу традиций местного пивоварения. Под конец он заявил: «Это самое пристойное дерьмо из того дерьма, что у них тут на юге считают пивом, но ты поймешь, что такое настоящее, честное пиво, когда я угощу тебя нашим, по фамильному рецепту! Все остальное – это не более чем лошадиная моча!» Траген к тому моменту был пьян в стельку, а потому выражался так, как душа требовала. Этим он мне и понравился – большой, громогласный, волосатый, веселый и радушный. Простой и основательный, как его любимая палица, которой он, по слухам, очень неплохо владеет.

– А, это ты, маг. Сколдуй на меня что-нибудь, а? Ох, как башка-то раскалывается!

Барон взлохматил рыжую шевелюру. Да, погулял он вчера, видимо, неплохо и сейчас явно терзался от жуткого похмелья. Весь помятый, растрепанный, в расстегнутой до пупа рубахе, да еще и босой, он, кажется, еще не до конца осознавал происходящее.

На секунду прикрыв глаза, дотянулся до Лиз, отдавая приказ. Через пару минут заспанная девчонка притащила целый кувшин пива, который властитель Трагена и осушил одним глотком. После чего смачно рыгнул, почесал волосатую грудь и наконец, кажется, пришел более-менее в себя. По крайней мере, заметил-таки свою благодетельницу.

– Ох, спасибо! Спасла прямо! Дай я тебя обниму!

Лизбет тут же шмыгнула мне за спину.

– Доброе утро, сэр Кат. Ваша, что ли, рабыня? – Вместе с сознанием к барону начало потихоньку возвращаться и вбитое в детстве аристократическое воспитание. – Смышленая девочка и расторопная. Продашь? А то мой дурак-оруженосец опять исчез куда-то. Геквертиш! Кружку пива похмельному сеньору – и то подать некому! Эй, девка, хочешь ко мне?

Перечить господину, пусть даже и чужому, рабыня не должна, поэтому Лиз только подальше спряталась за мою спину. Судя по эмоциям, она в первый раз задумалась о том, что ее можно продать. Избаловала ее Ниа, избаловала. Да и я хорош.

– С кем это вы так вчера погуляли, сеньор?

– А то не знаешь! Твоя рыжая, наверное, вообще не человек, клянусь Грахом!

– С этого момента подробнее. – Я насторожился, предчувствуя неприятности.

– Ну, в общем, мы вчера… это… поспорили.

– Кто кого перепьет, что ли? – Я не знал, смеяться мне или гневаться.

– Угу. Геквертиш, вот это позорище! Ох, поставил девчонку на место, называется! Я ж ей еще десяток золотых должен… – простонал здоровяк.

– А, то-то она до сих пор дрыхнет! – ухмыльнулся я. – И много выпили?

– Думаешь, я помню? Меня оттуда, похоже, уносили.

– Ну, тогда все не так плохо. Если уж тебя оттуда выносили, то остальные участники попойки не факт, что вообще живы.

На секунду лицо барона просветлело, но через секунду он снова сник:

– Не, там Ульрик был судьей. Он вообще не пьет.

Ульрик, барон тай-Фрейр, еще один сосед Отто, принадлежащий, как и он, к сторонникам хитроумного тай-Шергана. Полная противоположность медведю-Трагену: невысокий, худощавый, подвижный. К тому же умен, ироничен, но в меру, что делает его весьма приятным собеседником.

– Лиз, иди приведи себя в порядок, – отсылаю с любопытством прислушивающуюся к разговору служанку, – и Ниа давай поднимай.

– Вы бы, ваша светлость, тоже хоть обулись, – насмешливо смотрю на взлохмаченного барона, – и рубашку застегнули. А то я тут неподалеку леди Жюстин видел – наткнетесь в таком виде, конфуз выйдет. И кстати, – подпускаю в голос холода, – мне очень не нравится, когда кто-то пытается споить мою женщину. Так что оставьте мысли о реванше.

– Простите, что прерываю, благородные сеньоры, – подбежавший слуга в ливрее тай-Мориц согнулся в поклоне, – но у ворот какая-то нищенка спрашивает барона тай-Ривертэйн.

– Нищенка? – Отто посмотрел на меня с удивлением.

Только плечами пожимаю. Понятия не имею, кто это может быть. Сейчас спустимся и посмотрим.

У ворот действительно ждет какая-то женщина. И вовсе она не нищенка, это просто снобизм городских слуг.

– Сафира?

Только приглядевшись, я понял, кто это. И дело даже не в поношенной одежде, а в какой-то общей ауре усталости и безнадеги.

– Здравствуйте, мэтр… простите, ваша светлость. Я не хотела вас беспокоить. Я искала мастера Элеандора, но в гильдии мне сказали, что «Пятерка» расформирована. А тут увидела вчера вас входящим в этот дом и подумала, что вы можете знать…

– Эл уехал, – недоуменно пояснил я. Какая-то Сафира странная. Что за робость, извиняющийся тон? – А что вы хотели?

Некоторое время аура полыхала, выдавая внутреннюю борьбу, потом я все же услышал тихое:

– Мне нужна помощь.

И откуда, интересно, эта неуверенность? Не уверена, что нужна, или не уверена, что мне стоит об этом знать? Нет, так дело не пойдет. У женщины явно что-то случилось, а я держу ее на пороге.