Василий Горъ - Бездарь. Пять шансов из тысячи

…Утро мы с Тиалиной встретили в горизонтальном положении. Правда, не на четырехспальной кровати с балдахином, а на мощном и весьма широком столе, сдвинутом к центру будуара, смежного со спальней. Я нежно прижимался щекой к прикладу своей винтовки, разглядывал в оптику дворец лин-Арраса ап-Биертена и усиленно старался не думать о выдающихся достопримечательностях хозяйки поместья, практически вываливающихся из глубокого декольте в каком-то метре от моего правого локтя. О чем думала госпожа ап-Ульвер, возлежащая на куче подушек и пялящаяся в бинокль все на тот же дворец, я мог только догадываться. Ибо выполнять нелегкие обязанности второго номера снайперской пары и направлять мой взгляд она начала только после моего напоминания.

В принципе, найти нужный балкон я бы смог и без ее ценных указаний: расположенный в самом центре фасада, выходящего на Лобную площадь, он отличался от всех остальных размерами, богатством архитектурных прибабахов, использованных для его украшения, и наличием легкого навеса. Тем не менее, «искал» я его, в точности следуя рекомендациям Тиалины. То есть сначала «нашел» эшафот, затем возвышение, на котором во время казни должны были восседать судьи, две колонны, вздымающиеся на высоту третьего этажа, и лишь после них – поддерживаемую ими площадку, огражденную ажурными коваными решетками. После того, как я доложил о том, что цель найдена, мой второй номер счел свои обязанности выполненными и нетерпеливо заерзал.

– Потерпи немного… – попросил я, нашел взглядом белую ленточку, стараниями людей та-Горена появившуюся на П-образной опоре «трехместной» виселицы, и принялся за работу…

Пока я рассчитывал необходимые поправки, во дворе загрохотало – кузнец, с вечера простимулированный по самое небалуйся, дорвался до своих железяк. Громыхал он истово, не покладая молота. И создавал такой звуковой фон, что под его прикрытием можно было стрелять из чего-нибудь заведомо более шумного, чем DTA SRS A-1.

– Макс, а Гедевар громыхает не слишком тихо? – дождавшись конца расчетов, встревоженно спросила Тиалина.

– Не-а, в самый раз… – буркнул я в ответ, перещелкнул лимбы прицела на нужное количество делений и навел перекрестие на заранее облюбованную цель – торец одной из деревянных балок, поддерживавших крышу.

Затаил дыхание на полувдохе, снял винтовку с предохранителя, дотронулся пальцем до спускового крючка и… вдруг понял, что играю с огнем. Вернее, рискую вызвать Страшную Женскую Обиду.

– Найди тот же балкон. Затем подними взгляд к верхнему краю барельефа, изображающего битву… – попросил я. – Справа и выше мужика с копьем – торец балки. Чуть левее его середины – темное пятно…

– Ага, вижу… – секунд через двадцать отозвалась ап-Ульвер.

– Сейчас я постараюсь положить пулю прямо в него…

– Давай! Жду!

Первая пуля легла в самый край пятна, чуть правее и выше его центра. Вторая – прямо под ним. Жечь третий патрон я счел расточительством, поэтому аккуратно положил винтовку на стол, перекатился на левый бок и… утонул в восторженном взгляде «Светки № 2»:

– Ты…

– Снайпер … Самый обычный… – невероятным усилием воли заставив себя не податься ей навстречу, буркнул я и «устало» прикрыл глаза.

– Да, но попасть точно в цель на расстоянии в две тысячи локте…

– Тут меньше полутора!

– Да хоть чуть меньше тысячи!!! – возмущенно воскликнула Тиалина и, судя по шуршанию платья, тоже намылилась слезть со стола. – Все равно ОЧЕНЬ далеко!!!

– Уважаемая, а в этом доме есть что-нибудь съедобное? – почувствовав, что наши мысли движутся в одном и том же, причем о-о-очень волнующем направлении, поинтересовался я. – А то я порядком проголодался!

– Проголодался? – с легкой хрипотцой в голосе удивленно отозвалась ап-Ульвер и обиженно вздохнула: – Что ж, сейчас принесу…

– Ти-иль? – поняв, что женщина порядком завелась, виновато выдохнул я, обреченно открыл глаза и… облегченно перевел дух: во взгляде Тиалины плясали искорки сдерживаемого смеха!

– Раттиль!

– Ага! И еще какая! А ты – раттер!.. [58]

– Хм, а почему именно он?

– Его нельзя ни расколоть, ни поцарапать!

– Вынужден тебя разочаровать: если по раттеру от души шарахнуть молотком, то он расколется. А при сильном нагревании вообще исчезнет!

– Правда?

– Угу…

– Жаль… – притворно расстроилась она, а затем вдруг посерьезнела: – Макс, а тебе можно задать пару личных вопросов?

– Задавай. Постараюсь ответить.

– Скажи, твое отношение ко мне, оно… хм… Макс, я тебе кого-то напоминаю?

Я утвердительно кивнул. Потом вытащил из кармана свой мобильник, дождался, пока он включится, нашел в памяти фотографию Светки и продемонстрировал Тиалине:

– Да. Мою первую любовь…

– Если «первую», то… что с ней стало?

– Можно считать, умерла.

– Прости…

– Да ничего, я почти привык. Давай второй.

– Ты действительно любишь свою жену?

…Первым признаком скорого торжества закона над беззаконием стал все усиливающийся птичий грай – невесть как прозрев ближайшее будущее, к Лобной площади стали слетаться местные крылатые любители полакомиться человечинкой. Когда крыши домов, окружающих площадь, потемнели от падальщиков, а эшафот побелел от падающего с неба помета, с окрестных улиц потянулся народ.

Люди шли, как на праздник. Мужчины чинно раскланивались со знакомыми, задирали носы перед незнакомыми и усиленно пытались занять лучшие места. Женщины гордо «выгуливали» лучшие туалеты, ревниво разглядывали наряды соперниц и всячески демонстрировали свой статус. Даже дети, которых взрослые зачем-то тащили на это «шоу», изнывали от нетерпения: то и дело поднимались на цыпочки, те, кто чуть постарше и похрабрее, взбирались на заборы, а самые безбашенные сорванцы так вообще влезали на крыши!

Когда вокруг эшафота заколыхалось сплошное море из человеческих голов, активизировалась и стража. Сначала хмурые парни поперек себя шире умело оттеснили народ за некую воображаемую линию, а на краю дворцовой крыши нарисовались арбалетчики. Потом в окнах, выходящих на Лобную площадь, замелькали стремительные тени, а на балконы первого, второго и четвертого этажей вышли маги со своими Измененными. Ну, и перед самым началом действа, когда в «ложах» третьего этажа начал появляться цвет местного общества, на тот самый балкон вынесли самый настоящий трон.

– Ничего себе креслице! – оглядев красные от натуги лица восьмерки «несунов», восхитился я.

– Знал бы, сколько оно стоит! – эхом отозвалась Тиллия.

– Один сплошной артефакт? – догадался я.

– Именно! В этом кресле такие мощные накопители, что его защитное поле не продавить и пяти стихийникам восьмой ступени!