Надея Ясминска - На спине лоскутного дракона

Годы мелькали, а в «Медном чайнике» ничего не менялось: скрипели стулья, бренчали тарелки, глухо стукались полные до краев кружки. И лишь незадолго до полуночи в залах воцарялась тишина: по лестнице спускалась Госпожа Зариль, чтобы приступить к гаданию.

Поговаривали, что Госпожа Зариль немногим моложе самого трактира. Но толки такого рода ходили лишь шепотком, на задворках. Эта женщина была свежа и хороша собою до самых контуров черной маски на лице. А что под маской – никто не знал: гадалка никогда ее не снимала. Каждый вечер она проходила мимо притихших постояльцев, неторопливо и с достоинством, садилась за особый столик и доставала Знаки.

Знаки хранились в бархатном мешочке и в нужный час рассыпались по столу нарочито небрежным взмахом руки. Причудливые закорючки разных цветов сливались в картину, видимую лишь Госпоже Зариль; остальные молча ждали. Наконец, звучал приговор: «Ночь востока дышит холодом». Или нечто в этом роде.

Предсказания гадалки всегда были туманны. Впрочем, никто не обращал на них особого внимания. На самом деле люди ждали именно тех мгновений, когда трактир вдруг замирал и превращался в древний храм, и всех на миг объединяла тайна – тонкая, неуловимая, как крыло бабочки-ночницы.

Но однажды Госпожа Зариль не спустилась вниз.

Завсегдатаи «Медного чайника» ждали, ждали, ждали. Особенно ждал один человек – казалось, лестница даже прогнулась от его взгляда. Но все напрасно. Не скрипнула ни одна ступенька. И пена в забытых кружках медленно, уныло таяла.

– Может, что-то случилось? – прошептал этот человек, нервно теребя длинную, до самого локтя, перчатку. Перчатка у него была только на правой руке. – Может, нужно пойти посмотреть?

Почтенный хозяин трактира поспешно поднялся наверх и так же быстро вернулся, весьма смущенный. Одна щека у него алела – как видно, от пощечины. Из чего все сделали вывод, что Госпожа Зариль находится в добром здравии, но отнюдь не в добром настроении.

Трактирщик молча побрел к своей стойке. Гости же, подождав немного, вернулись к трапезе, только звон тарелок и кружек в этот вечер звучал как-то тоскливо.

* * *

– Так все-таки… ик!.. скажи мне, Дорион… тот маг и в самом… ик!… деле приделал тебе руку?

– Да нет же, Вильс, нет, – терпеливо отозвался человек с высокой перчаткой. Все уже разошлись, а он остался стоять у окон «Медного чайника» в надежде узнать хоть что-то о Госпоже Зариль. – Я говорил тебе сотню раз. Маг не приделал мне руку обратно, а сотворил новую – из того, что нашел.

– А что он такого нашел? – спросил Вильс (даже не спросил, а булькнул, словно весь эль в нем был готов перелиться через край). – Зачем ты эту пур… перр… варежку носишь?

– Чтоб не пугать никого. Выглядит не шибко красиво. Зато действует: сила есть, пальцы гнутся, а большего мне и не надо.

– Так все-таки… ик!… за какие заслуги…

В одном из окон трактира ярко вспыхнул свет.

– Тсс! – шикнул Дорион, приложив палец к губам.

Вильс послушно замолчал, сделал шаг назад и угодил задом в пустую винную бочку. Раздался треск: бочка охнула, но выдержала.

– Ну что ты за человек! – рассердился Дорион, однако приятель его уже не услышал: он храпел на всю округу. Свет в окошке чуть приглушился.

– Пьянчужки, чтоб их! – послышалась ругань трактирщика.

– Вот именно, – раздался низкий, глубокий голос Госпожи Зариль. – Пускаешь к себе всякий сброд без разбору. А мне что теперь делать?

– Кто мог подумать, – принялся оправдываться хозяин «Медного чайника». – Вполне приличные торговцы с востока, и только этот их зверек…

– Зубастая бестия! Прошмыгнула в мою комнату и сожрала Знаки. Все до единого. Хоть бы подавилась!

– Ну, он же хищник, а твои Знаки, вообще-то…

– Да, да. Кости. Куриные кости. Я их вылавливала из сотен тарелок, сама рылась в мусорных бочках – столько часов, проведенных в этой жаркой, закопченной кухне! Взвешивала, перекрашивала, придавала форму – и теперь все летит к троллям из-за какого-то хорька! И теперь я не знаю толком, что мне делать дальше, как жить с этим глупым пустым мешком.

– Если бы ты использовала камешки или монеты… – начал трактирщик, но его назидательную речь прервал громкий хлопок. Дорион так и представил, как расползается красное пятно на второй щеке толстяка.

– Много ты понимаешь. – Голос гадалки стал размеренным и каким-то глухим, словно постарел на целый век. – Конечно, в куриной тушке романтики мало. Вам всем лишь бы поглазеть и подивиться, а потом между собой посмеяться. Но разве не я предупредила старосту о налетчиках той зимой? Разве не я сказала закупить больше зерна перед голодным годом? Истинная магия не всегда красива. И кто знает, какой дис пожелал, чтобы сила скрывалась в костях именно этих безмозглых птиц.

– Но я не знаю, что можно сделать сейчас, – растерянно произнес хозяин «Медного чайника». – После праздника жатвы вряд ли в окрестностях осталась хоть одна курица на продажу. Конечно, я могу послать за горы…

Дверь с силой ударилась о косяк. Трактирщик вздохнул и погасил свечи.

Дорион отошел от окна. Он не сразу заметил, что храп прекратился.

– Так все-таки… ик!… – глубокомысленно изрек Вильс. – Чем ты так угодил тому магу, что он сделал тебе руку?

– Пустяки, – ответил Дорион, задумчиво теребя перчатку. – Всего лишь спас ему жизнь.

* * *

На следующий день «Медный чайник» был битком набит народом. Явились не только честные люди, но и их любопытные жены, которые обычно обходили трактир за милю и грозились при случае его сжечь. Что-то стряслось с именитой гадалкой – вот это событие в тихом городке! Может, к ней наконец подкралась старость или вскочил ячмень на глазу? Конечно, женщины ревновали своих мужей к Госпоже Зариль и жаждали убедиться, что она – обычная женщина с обычными слабостями.

– Не придет, – причмокнув, заявил Вильс. – Сними плащ, не то будешь мокрым, как лошадь!

– Кто знает, – отозвался Дорион, который старался не смотреть на лестницу и потому неуклюже тыкался взглядом то в стену, то в чью-то спину. – Может, и придет.

– Думаешь, я вчера спал, ничего не слышал? Курятину сейчас можно отыскать разве что в желудке у тролля. Сам знаешь, после жатвы у любого селянина остались лишь несушка да полудохлый петух, и по доброй воле их не отдадут…

– Я так долго наблюдал за ней, – вдруг сказал Дорион. – Пять лет, ни одного вечера не пропустил. Запомнил каждый жест и взгляд, силу голоса на каждом слове. Ну и, сам того не понимая, отложил в памяти все Знаки – и форму, и размер, и цвет…

– Эй! – пихнул его локтем Вильс. – Так все-таки ты в нее…

И осекся, потому что заскрипели ступеньки: по лестнице величественно спускалась Госпожа Зариль.

Не обращая внимания на восторженные вздохи мужчин и завистливое сопение их жен, гадалка, как ни в чем не бывало, села за свой столик, достала бархатный мешочек и рассыпала на черной скатерти Знаки. Точно такие, как раньше.