Наталья Щерба - Часовая башня

Между тем их беседой действительно заинтересовались другие затерянные во времени: к статуе мальчика-люта слеталось все больше и больше голубовато-прозрачных теней. Они шептались между собой, указывали на Василису друг другу, а самые смелые подлетали ближе и пробовали потрогать ее волосы, одежду, но у них ничего не получалось: их пальцы проходили насквозь. Василиса абсолютно не чувствовала этих прикосновений, но ей все равно было неприятно. Наблюдая, как кольцо затерянных продолжает сужаться вокруг нее, она совсем разволновалась.

– Скажи, Шайм, – пролепетала она дрожащим голосом. – А нельзя ли спасти такого как ты, потерянного?

– Затерянного, – строго поправил тот. – Мы не потерялись на улице или в лесу. Эфер Огненного Креста закидывает души людей в безвременье. Навсегда.

– Но можно ли спасти такого человека? – с надеждой спросила Василиса.

– Нельзя спасти полудуха… – вдруг шепнул ей в ухо тихий надтреснутый голос. – Того, в чьих жилах течет духовная кровь.

Она обернулась: голос принадлежал высокому парню с неприятной ухмылкой на призрачном лице.

Василисе опять стало не по себе. И все же она спросила:

– А можно ли спасти от зачасования фею?

– Феи засыпают навечно, – покачал головой тот. – Их души превращаются в алые чаши мертвых цветов…

Услышав это, примолкнувший было Шайм встрепенулся.

– Конечно, затерянного можно спасти! – с жаром начал он. – Если бы в свое время нашелся тот, кто отважился бы полететь за мной на поле старочасов… Разыскать мой цветок и прочертить огненный крест над алым циферблатом! Но увы! Я ждал, ждал… но никто так и не пришел.

Он всхлипнул и надолго замолк.

Василиса с тревогой ждала, когда же он продолжит свою речь. Ее даже перестали волновать бесчисленные прикосновения пальцев затерянных – тени желали убедиться, что у них «живой» гость.

– Я ждал долго, – с горечью продолжил мальчик-лют, – что кто-то придет и приложит мою часовую стрелу к моему сердцу и вернет в него время, вдохнет в него жизнь… Но нет. Мой цветок смерти расцвел, а я навеки превратился в камень… – Он не выдержал и всхлипнул – совершенно по-детски.

У Василисы от жалости и сочувствия комок подступил к горлу.

– Моя подруга фея тоже зачасована, – тихо произнесла девочка. – Но я бы очень хотела спасти ее. Хотя бы попробовать.

Мальчик-лют поднял голову. Шесть крыльев расправились за его спиной, и он легко подлетел к Василисе.

– Тогда не медли, – скороговоркой произнес он. – В один из праздничных дней, когда Время течет по-иному, ты должна полететь на поле старочасов и найти цветок ее смерти. Он будет ярко-красным, без стрелок. Разыскать его тебе поможет часовая стрела заснувшей феи. Прислушайся к стреле, и она выведет тебя прямо к нему.

– А если у меня не будет стрелы? – испугалась Василиса.

– Ничего не получится. Я видел многих живых, блуждающих среди старочасов… Я пристально всматривался в их лица, ведь и сам надеялся на спасение. Но увы, многие из этих смельчаков не снискали успеха: сошли с ума, отчаялись и… навеки затерялись во времени. Присоединились к нам. И на поле старочасов выросли новые цветы. В твоем сердце поселилась необычная искра, – торопливо продолжил он. – Она притягивает к тебе затерянных. Посмотри, сколько их вокруг тебя! Поэтому ты можешь попробовать, да. Просто слушай время… Ну и помни, что надо прочертить стрелой зачасованного огненный крест над алым циферблатом. Ну а после – вывести из поля мертвых цветов ту, что хочешь спасти.

Неожиданно к ним подлетела девушка – тоненькая, прозрачная, с очень строгим лицом.

– Что ты делаешь? – вскрикнула она, обращаясь мальчику-люту. – Она еще совсем ребенок! Ты рассказал ей о том, какие страшные существа обитают на поле мертвых цветов? Как люди сходят с ума от горя и отчаяния, потому что так и не смогли разыскать своих близких… Это ужасное место!

– Я дал ей надежду, – возразил мальчик и упрямо мотнул кудрявой головой. – Но помни, – повернулся он к Василисе, – чем больше пройдет времени с момента зачасования, тем слабее будет зов алого цветка и тем меньше останется надежды на спасение зачасованного.

– Не смей больше ничего ей рассказывать! – истерично выкрикнула девушка. – Она не должна пробовать!

– Нет, я попробую, – решительно заявила Василиса. И добавила очень тихо: – Только вначале мне надо найти часовую стрелу Дианы…

В зале что-то неуловимо изменилось. Василиса удивленно повертела головой и вдруг поняла: исчез шепот зачасованных и шелест их призрачных крыльев. Она даже не заметила, что все они давно обступили ее плотным кольцом, причем кольцо это все больше сужалось, потому что задние напирали на передних.

– Спаси и меня! – вдруг пронзительно выкрикнула та самая нервная девушка. – Меня зовут Милли…

Ее голос потонул в общем гуле: все вдруг заговорили разом, наперебой упрашивая Василису найти их цветы, сообщали, где находятся их часовые стрелы, умоляли передать слова их близким. Они говорили одновременно, их слова слились в зловещий монотонный хор, – вскоре Василиса перестала вообще что-либо слышать.

Словно в голубоватом тумане она увидела тонкую серебристую прорезь открывающегося портала: прошел положенный час наказания. Непроизвольно она двинулась в ту сторону, сквозь силуэты крылатых призрачных фигур, внутренне содрогаясь от каждого бестелесного прикосновения.

– Беги! – коротко приказал мальчик-лют, и Василиса его тут же послушалась: рыбкой нырнула в серебристый проем нуль-зеркала, не особо надеясь на удачное приземление. Но ей было все равно, только бы выбраться из страшного подземелья, усеянного статуями тех, кто затерялся во Времени.

На следующее утро в замок начали прибывать гости: к пристани причаливали корабли, а на площади перед воротами выстроились в ряд кареты, запряженные черными и темно-бурыми малевалами. Василиса уже знала, что тонкороги со светлой кожей более хрупки по сложению, поэтому они могут выдержать вес одного-двух взрослых седоков и не способны тянуть за собой тяжелые кареты. Зато они обладают острым чутьем и умеют находить самые верные пути между временными мирами. Тонкороги встречаются редко и оттого особенно ценятся часовщиками.

Пользуясь тем, что по случаю праздника никому не было до нее дела, Василиса устроилась на подоконнике окна, выходившего на юго-восточную сторону, – из него просматривалась часть пристани и дорога, ведущая к воротам. Она жевала печенье, прихваченное с завтрака, и глазела по сторонам. Иногда девочка тревожно поглядывала на окно комнаты Норта, но, к счастью, оно было зашторено. Наверное, брат вместе с Марком и Дейлой пошли вниз, на площадь.