Наталья Турчанинова - Шанс (сборник)

Вот и теперь. Совершенно случайно, наблюдая за косулями, выкапывающими мох из-под снега, я заметил едва уловимое движение в кустах.

Тигр лежал, почти вжавшись в снег, и, сдвигаясь с места буквально на несколько сантиметров, подавался вперед. Замирал и снова полз.

Удивительная картина. Молочно-белый наст, на нем стройные длинноногие животные с настороженными, грациозными движениями и совсем рядом – невидимый для них зверь, припавший к земле. Темные полосы на его шкуре сливаются с синими тенями, ему нужен только один прыжок, чтобы схватить вон ту, самую маленькую лань с золотым пушком на чутких ушах и влажным, черным носом. Мне жаль ее… немного, но симпатии мои на стороне полосатого хищника…

И вдруг прямо над своим ухом я услышал сухой, тихий щелчок и громкий шепот:

– Тихо. Не шевелись.

Я оглянулся, мгновенно узнавая и голос, и сдержанное нетерпение, звучащее в нем. Увидел холодную сталь карабина, наведенного вниз, рукав потрепанной куртки и, наконец, спокойное, сосредоточенное лицо Стива, целящегося в тигра из-за моего плеча.

Я резко развернулся, ударяя по стволу ружья. Грохот выстрела, рычание тигра и мой крик, многократно усиленные эхом, прозвучали почти одновременно… Пуля ушла в сторону и выбила ледяные искры из скалы. Косули в испуганном порыве взмыли над разрытым снегом и унеслись прочь. Тигр, мгновенно став видимым, в несколько прыжков пересек открытое поле и растворился среди каменных глыб. Стив еще раз выстрелил ему вслед и швырнул разряженный карабин на землю.

– Дьявол! Ты что, спятил?!

Я подобрал бинокль, поднялся и стал спускаться с холма. Стив шел следом, потрясая ружьем, и кричал на всю долину:

– Зачем ты это сделал?! Знаешь, что бывает за такие штуки?! Надо было тебя пристрелить из второго ствола! И любой суд бы меня оправдал! Слышь, ты, защитник животных?! Ты зачем сюда приехал? По скалам лазить? Вот и лазь!..

Охотник еще долго перечислял обиды, которые я ему нанес, включая дружбу с Волком.

Мы спустились вниз, на едва заметную тропу между камней, упавших со скалы, когда Стив вдруг схватил меня за плечо, и тут же я услышал низкое, раскатистое рычание, которое доносилось как будто со всех сторон одновременно. В паре метров перед нами из снега материализовалась белая тень с горящими топазовыми глазами.

Тигр припал к земле, готовясь к прыжку. Уши прижаты. Все мускулы кошачьего тела напряжены. В приоткрытой пасти с длинными клыками клокочет угрожающее рычание. Мы думали, что он сбежал, испугавшись выстрелов, а хищник притаился среди камней и ждал нас, чтобы отомстить за неудачную охоту.

– Он шел за нами, – едва слышно прошептал Стив.

– И что теперь? – так же тихо спросил я.

– Карабин разряжен…

Тигр зарычал громче. Глубокий взгляд нечеловеческих глаз метнулся с меня на охотника и обратно. Я был готов поклясться, что на звериной морде появилось почти торжествующее выражение.

Я стоял перед ними.

Один, с прозрачными глазами, смотрел на меня прямо, не опуская взгляда. Другой – что уже давно ходил по моему следу с ружьем, испускающим отвратительный запах смерти – думал только о том, как бы… «зарядить карабин»? Я не понял, что это значит, но почувствовал, как он отчаянно боится меня. И мне захотелось немедленно броситься на него, хотелось причинить боль, услышать его крик. Я знал, что он не даст мне покоя, так и будет ходить по моему следу, пока однажды я не услышу этот страшный гром, который едва не оглушил меня сегодня.

Я посмотрел на человека с ясными глазами. Он никогда не хотел сделать мне больно, его защищал лохматый пес, и сейчас тот, другой, прятался за его спину. И я зарычал, потому что понял, что не смогу убить опасного с ружьем…

Еще долго я смотрел, как они спускаются вниз, и чувствовал какую-то странную тоску, беспокойство. Огромное беспокойство. Сделав несколько шагов вперед, я остановился. Мне хотелось броситься вслед за человеком, который тревожил меня, и в то же время убежать от него как можно дальше… Я снова разделился. Одна часть моей души тосковала по горькому запаху дыма и резкому – железа, другая до дрожи боялась и ненавидела их. Наверное, я беспокоился оттого, что был голоден. Но голод не проходил, даже когда я был сыт…

Я сидел в снегу возле незамерзающего озера и смотрел в небо. Луна снова потеряла свою вторую половину, совсем как я… и теперь плыла по небу с острым обломанным краем, холодная, яркая. Такая же луна выплыла из черной озерной воды. И когда я стал пить, мне показалось, что вместе с водой на язык попадают холодные лунные капли. Я закрыл глаза, чтобы не видеть луну, но продолжал чувствовать ее вкус, терпкий и чуть горьковатый, словно у недозревшей ягоды…

Сквозь сон мне слышался обычный утренний шум: скрип снега, грозные окрики Стива на собак, грызущихся из-за рыбы, потрескивание костра и далекий, ровный гул ветра. «Сегодня», – подумал я, просыпаясь окончательно, выбрался из палатки и увидел небо.

Сначала только небо. Оно было розовым наполовину. Бледная ночная мгла над головой постепенно светлела, встречаясь с нежно-розовой дымкой на востоке. Они сталкивались над долиной, но не смешивались, не переливались одна в другую, а застывали двумя неподвижными полосами – серо-жемчужной и перламутрово-розовой. Я почему-то вспомнил о фламинго. Целой стае фламинго…

Стив подошел ко мне неслышно. Мы не разговаривали весь вчерашний день, могли молчать и сегодня, меня это нисколько не беспокоило, но он вдруг как-то неловко кашлянул и спросил:

– Любуетесь?

– Да. Удивительное небо.

Молчали мы по разным причинам. Мне не о чем было говорить с ним после выстрелов из-за моего плеча. Стив пытался понять, почему тигр отпустил нас.

– Ну что? Идете сегодня?

– Иду.

Я посмотрел на гору. Ее вершина медленно светлела, и густая ночная тень также медленно скатывалась к подножию, отступая перед рассветным солнцем. Стив проследил за моим взглядом и спросил еще раз:

– Это что, на самый верх?

– Там видно будет.

Он постоял рядом еще немного и отошел.

Я видел, что Стиву не хватает наших долгих бесед и «научных» споров. Ему хотелось вернуть прежние дружеские отношения, которые расстроились, как ему казалось, из-за пустяка. А я не мог простить того, что он считает этим пустяком…

Охотник проводил меня до края долины.

А потом я не думал уже ни о тигре, ни о Стиве с его обидами. Я чувствовал, как на меня нисходит удивительное состояние глубокой внутренней сосредоточенности и радости, которая зазвенела в моей душе с первым ударом ледоруба.

Не торопясь, без лишней суеты, по крутому склону – подъем «в три такта». Воткнуть ледоруб и, держась за него, «вбить» в снег сначала одну ногу, потом другую. Вытащить стальное лезвие и снова ударить. Постепенно приходил тот самый ровный ритм, с которым сливались мое дыхание и стук сердца.