Светлана Горбань - Если полюбишь проклятье

Замок пылал.

Струились из окон-бойниц узкие полоски красного огня, крыши швыряли в вечернее небо снопы искр, трескался раскаленный камень. В тесные разломы стен ловко карабкались белокурые воины в украшенных медной чешуей доспехах и шлемах. Безнадежным было сопротивление жалкой горстки защитников замка – они падали один за другим, со стрелами в груди, проколотые длинными тяжелыми копьями, посеченные мечами. Отбивались молча, с отчужденными, почти равнодушными лицами. Впереди визжали, звенели, грохотали толпы врагов, а позади безмолвно и мрачно возвышалась еще уцелевшая самая большая и крепкая башня крепости.

За каменными укреплениями этой башни, в полумраке большого овального зала, колдовала над раскаленной жертвенником черноволосая женщина в темном платье с сияющими драгоценными украшениями, свисавшими с пояса. Торопливо шептала заклинания, разводила и скрещивала руки над лимонно-желтым пламенем. От жара бриллианты текли с ее браслетов тяжелыми каплями, испарялись росой, но руки словно и не ощущали прикосновений огня – змеились, сплетались и расходились – нежные, белые, с длинными тонкими пальцами и блестящими ноготками.

В желтом огне кипела и пенилась янтарная капля, разбухала, насыщаясь тайной силой, росла – уже с орешек, – приобретала форму правильного шарика, вращалась, подчиняясь движениям опытных рук волшебницы. И никогда не смогли бы воины полудикого степняка Стратомира ворваться в ее замок, если бы не привел их сюда темноволосый человек с хищным профилем коршуна, маг и чародей, зловеще тускневший на возвышении перед крепостью. В черном одеянии, на вороном коне, окруженный устрашающим пурпуром: сзади – вечернее зарево, впереди – шипящие вспышки пожара. Крутил непокрытой головой, черкая по плечам прядями длинных волос, и казалось, что нет у его лица другой стороны, только кровожадный профиль с крупным горбатым носом.

– Кила! – бросил он коротко и движением головы подозвал парня из небольшой группки, ждавшей его за холмом. Одетые в черное, эти люди напоминали стаю воронов, издали спокойно прислушивающихся к шуму битвы.

Кила соскочил с коня и стремительно взбежал на холм.

– Поезжай-ка к Стратомиру и скажи, чтобы кончал рубить всех подряд. Остальных легко взять и живыми, – колдун говорил, не глядя на парня – наблюдал за густыми клубами дыма над крепостью. – Понял?

– Да.

– Возьми факел.

Кила крутнулся на месте и стремглав побежал вниз, глухо топая ногами.

В это время за толстыми стенами замка, в глубине круглой башни в последний раз ярко вспыхнуло на жертвеннике желтое пламя – и погасло, только красные угольки нéмощно светились во внезапно наступившей темноте.

Черноволосая красавица подхватила янтарную каплю, закрепила ее на серебряной цепочке. Устало вздохнула и быстро спустилась по пологим ступеням в большой нижний зал, освещенный несколькими факелами и красными отблесками близкого пожара. Там ждали очень похожие на нее мальчик лет шести и совсем маленькая девочка, испуганные и притихшие.

– Время выходить, Кориэль, – склонившись над малышкой, колдунья повесила на ее шейку еще теплое янтарное украшение, но обращалась не к ней, а к старшему. – Когда выйдете в степь – не останавливайтесь. Уже темно, не потеряй Виланду, держи ее за руку. Понял?

– А ты, мама? – мальчик схватился за расширенную книзу длинную юбку, изумленно посмотрел на две маленькие живые тени за ее спиной.

– Я попробую догнать вас позже. Если смогу, – женщина осторожно, но решительно оторвала его руку от платья. – Камешек на шее Виланды укажет вам путь. И запомни: Огнеславе скажешь, что я – пленница… замка.

Голос ее внезапно стал злым, слова с трудом проскальзывали сквозь стиснутые зубы:

– Пусть остерегается ночных духов.

Она осмотрела детей, словно хотела еще что-то прибавить, но промолчала. Решительно направилась к стене и потянула за тяжелое металлическое кольцо – в каменном полу бесшумно, как гостеприимная дверь, растворился люк.

Подтолкнула детей к отверстию:

– Скорее!

Малыши торопливо побежали по крутой лестнице вниз. Уже почти исчезая во мраке, мальчик повернул голову:

– Здесь ничего не видно.

Она схватила со стены факел, рассыпая искры от бриллиантового браслета, украшавшего руку. Протянула вниз и строго приказала:

– Погаси его еще внутри, в степь с огнем не выходи. Обязательно погаси!

– Обязательно. Я не забуду, – откликнулся мальчик уже из подземелья.

Люк беззвучно закрыл отверстие, сам, она не коснулась даже кольца. Сняв с кованого металлического крепления еще один факел, колдунья медленно и торжественно двинулась к противоположной стене. Простерла вперед свободную руку, неестественно растопырив пальцы, и низко, гортанно промолвила заклинание.

Неожиданно громко его повторило со всех сторон эхо – и каменные стены раздвинулись. Открылся еще один овальный зал. Без окон, совсем пустой, с неровно обтесанными стенами и широченным глубоким колодцем посредине.

Женщина нерешительно вошла туда, ступила вперед и остановилась возле самого края пропасти. Теней позади нее становилось все больше и больше, подплывали беззвучно и останавливались – маленькие, хрупкие, невесомые. Уплотнившись до ощутимой даже на расстоянии громады, нависли сплошной стеной.

Некоторое время она стояла неподвижно, будто колеблясь, потом бросила факел в черную бездну. Оттуда покатился страшный грохот – и выпрыгнул вверх огненным столбом. От яркого света засияли даже серые стены.

Колдунья отступила назад, уперлась спиной в твердый камень.

– Это ловушка! – прошептала, стараясь закрыть лицо руками, а бриллианты на браслетах уже текли вниз сияющими капельками. – Вот как они побеждают! Всегда только…

Страшный взрыв не дал закончить: закачались стены, пол выгнулся позвоночником огромного зверя.

В этот миг выбравшийся из подземелья мальчик выпустил руку сестрички: испуганно оглянулся на замок, сказочно засветившийся среди мрака и звезд. Там все еще суетились и кричали люди.

Могучая башня неожиданно взорвалась изнутри, взлетела над пламенем – и рассыпалась до самого фундамента.

Грохот падения больших каменных глыб заглушил все другие звуки.

Малыш бросился назад, к замку, вытянутые вперед руки искали в воздухе опоры, непослушные губы пытались позвать маму. Вдруг вспомнил ее суровый приказ – и замер, и долго стоял, не понимая, что произошло и как теперь поступить.