Надежда Мамаева - ДНК Творца

© Н. Мамаева, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

– Сей отступник, поправший заветы Священного Писания, обвиняется в ереси, поклонении Сатане и приспешникам его, чернокнижии и наведении мора, – речь обвинителя звучала размеренно и торжественно.

Худой парнишка, привязанный к столбу, стоял, опустив голову. Колтуны в его грязных, неровно обстриженных волосах, разбитые губы, тощее голое плечо, видневшееся в разорванном вороте рубахи, – облик был красноречивее любых слов.

«И этого почти ребенка светский суд Рима признал одним из опаснейших поборников Люцифера?» – Я невольно подивилась богатству воображения святош.

Меж тем обвинитель в красной сутане продолжал:

– И приговаривается к смертной казни через сожжение.

Палач подошел с факелом к сложенным у ног парнишки вязанкам хвороста. Больше медлить было нельзя. Я собиралась нарушить самое главное правило всех чародеев: невмешательство в жизнь обычных смертных, но иного выбора у меня просто не было.

Длинные рукава бесформенной серой хламиды, капюшон, опущенный на лицо, – такая же, как и тысячи пришедших сегодня на площадь. Как же! Такое событие: сожжение на костре колдуна! Вот только цель, в отличие от ротозеев, у меня была несколько иная.

Сняла пистолет с предохранителя и, вскинув руку, выстрелила, целясь в красносутанника, а потом и в стражников с арбалетами.

Поборник слова Божьего упал как подкошенный, и тут началась она – паника. Народ, до этого алчущий зрелища мучений парнишки, ринулся прочь с площади. Нет ничего страшнее толпы, ибо она неуправляема и беспощадна в своем диком, животном страхе.

Меня не снесло людской волной, не вмяло и не затоптало лишь потому, что я стояла не в центре, а почти в первых рядах зрителей. Работая локтями, буквально пробивая себе путь, двинулась против бешеного потока. Мне нужно было добраться до него, до этого чертова несносного мальчишки, ведь он был моим единственным шансом спасти мужа, отца нашего ребенка.

Свадьба – не только красивое русское слово. Свадьба – это мечта, это сказка родом из детства, это то, чем должна заканчиваться каждая приличная история любви. По наивности я тоже так думала. Но вот сейчас, стоя перед зеркалом в длинном белом платье, отчетливо понимала, что свадьба – это еще и безумное волнение, закрученное в спираль событий. Да, приятных, но оттого не менее нервных.

Мама в очередной раз расправила фату и, обняв меня за плечи, посмотрела в наше с ней отражение.

– Не верится, что ты такая взрослая. Для меня ты все та же маленькая озорница. И даже немного страшно отдавать тебя замуж за этого демона.

Я лишь улыбнулась ей в ответ. А что тут скажешь? Мой будущий супруг был демонюкой во всех смыслах этого слова. Наличествовали и рога и хвост, а еще вредный характер и язвительность, приправленная аристократическим воспитанием и потому раздражавшая вдвойне. Но, наверное, это одна из особенностей любви: видеть недостатки и все равно быть рядом, дышать одним воздухом, засыпать и просыпаться, понимая, что рядом с тобой – такой родной, близкий, и никого другого не надо.

– И все-таки я надеялась, что ты выберешь в мужья обычного человека, – мама печально вздохнула, в очередной раз напомнив о теме, которую мы не единожды обсуждали.

Я уже хотела отстраниться, чтобы прервать ее, но она продолжила, удержав руку на моем плече:

– Но я вижу, как сияют твои глаза, помню, как этот рыжий демон добивался у нас с отцом благословения на ваш брак… И искренне надеюсь, что у вас все будет хорошо. Для матери нет большей радости, чем видеть счастье на лице своего ребенка.

За окном раздался настойчивый сигнал: водитель одной из машин свадебного кортежа в очередной раз напоминал, что ни в ЗАГСе, ни в церкви нас вечно ждать не будут.

Я невольно улыбнулась, вспоминая, как горячо Лим настаивал именно на религиозной церемонии, утверждая, что брак должен связывать души, а не быть бумажной формальностью. Из уст демона слышать это было странно вдвойне. Но как пояснил мой будущий супруг, важен даже не сам церковный обряд, а тот, кто его проводит. Помыслы и дела духовника должны быть чисты. Именно такой человек может соединить души. В сутане он или без.

Мне оставалось согласиться с этой причудой любимого, хотя я мало что поняла. Лишь то, что маги верят в высшие силы, но как-то по-другому, не олицетворяя их, как простые обыватели. Для них один бог – это любовь, доброта и свет, другой – ярость, месть, сжигающий все и вся огонь, третий – темнота и безнадежность. Были еще и другие – я не запомнила.

По одной из легенд, частица этих богов есть в каждом чародее, в каждом человеке. И соединить души может лишь тот, у кого в сердце есть свет. Поэтому-то Лим выбирал священника для обряда очень придирчиво.

Не знаю, о чем думал убеленный сединами сухонький дедок в рясе, к которому будущий супруг пристал не хуже банного листа с пространными на первый взгляд вопросами, но я бы на месте церковника минут через пять огрела рыжего кадилом. Демон с профессиональной педантичностью выяснил чуть ли не всю биографию святого отца, начиная с ползункового возраста, а потом еще минут пять сверлил его взглядом, словно делая рентген души.

Итогом всего этого безобразия и была сегодняшняя церемония. И если торжественное до оскомины «объявляю вас мужем и женой» работницы ЗАГСа вызывало желание поскорее смыться, то венчание – стойкое дежавю. Я стояла и безрезультатно пыталась спрятать улыбку, памятуя о том, чем все закончилось в прошлый раз.

Вечером, в узком кругу близких, на открытой террасе одного из ресторанчиков, приютившихся на набережной Волги, мы наконец отпраздновали нашу свадьбу. С моей стороны были лишь родные, ибо Светлана Смирнова официально умерла (правду знали только мои родители), а новоявленная миру Алсу Шигапова обзавестись новыми и, главное, близкими друзьями не успела. Лима пришли поздравить коллеги и друзья. Впрочем, наличествовал еще его дядя, чей острый язык можно было использовать вместо газонокосилки.

Когда на небо выкатилась полная, белая до серебра луна, а майский свадебный вечер опьянил окончательно, наступило время прощаться с гостями.

Для всех друзей Лима, кроме Аарона, весь вечер притворно вздыхавшего и напропалую флиртовавшего с официантками, я была не бывшей институткой, а внезапно вспыхнувшей татарской любовью со слабым магическим даром. Столь малым, что и обучаться в каком-либо заведении для чародеев не имело особого смысла.