Натали Якобсон - Поэт и Клодия

Клодия вздрогнула, услышав название. Оно напугало ее так, будто она сама была там в одну из этих ночей, будто видела ведьм и демонов на шабаше, будто слышала голоса, звавшие ее присоединиться к дьявольскому веселью. Она знала, что побледнела в этот миг и что взгляды всех гостей устремлены на нее.

Только почему-то никто не спешил ей помочь. Не слышалось привычных восклицаний:» скорее помогите, иначе она упадет в обморок», никто не пододвигал кресло, не раскрывал вееров, ни протягивал нюхательную соль или бокал с водой, никто даже не пытался поддержать ее за талию, чтобы она не упала. Все видели, что она смертельно бледна, что вот-вот лишится чувств и как будто…радовались этому.

Клодия не могла поверить тому, что кто-то может торжествовать по такому поводу. Скорее всего ей это только почудилось.

– Правда ли, что там устраивают шабаши? – с лукавой улыбкой осведомилась Каролин. – И что все нечистые силы из леса спешат туда с наступлением сумерек?

– Все это может оказаться выдумками, – заметил кто-то, но его не поддержали. Кажется, все гости кроме двух или трех придерживались другой версии.

Это какая-то игра, подумала Клодия. Гости всего лишь забавляются, разыгрывают тех, кто не посвящен в правила их фарса. Только вот обычно представление не разыгрывают с таким злорадством.

– Говорят, что дьявол оставляет своими когтями кровавую отметину на теле каждого, кто побывал на шабаше. Такая метка называется печатью злых сил, – как бы между прочим сообщила Каролин и неторопливо пригубила бокал с винам.

Вино? Кровь? Клодия вспомнила волков, их разорванные глотки и ощутила, как к горлу подступает тошнота.

– Расскажи нам обо всем об этом поподробней, дорогая!

– Я? – Клодия изумленно подняла глаза, поняв наконец, что предложение кузины обращено к ней, а не к Каролин. – Но ведь я совсем ничего об этом не знаю.

И опять все взгляды устремились на нее с нескрываемой насмешкой, недоверием или даже презрением. Кто разъяснит ей, в чем причина того, что происходит вокруг. Может, это всего лишь кошмарный сон?

– Говорят, что по голосу собеседника можно понять, когда он лжет, – медленно и вдумчиво произнесла Паулина и вдруг многозначно добавила. – Твой голос дрожит.

Куда она клонит? Всего на миг Клодия ощутила себя загнанным зверьком, а спутя миг уже четко поняла: она в ловушке.

– Что ты имеешь в виду? – все-таки робко спросила девушка. Она с трудом узнавала собственный голос. Он, действительно, звучал взволнованно, чуть-чуть дрожал и казался чужим.

– Признайся честно, ты была ночью на Па-Де-Дом? – резко спросила кузина. Если б только этот вопрос можно было принять за шутку. Тогда бы все объяснилось сама собой. Всего лишь шутка, чтобы позабавить собравшихся, но спросить об этом серьезно в присутствии стольких людей. В присутствии множества свидетелей это звучало, как обвинение.

– Конечно, нет, – как можно более решительно произнесла Клодия, но очевидно ее ответ прозвучал не слишком убедительно. Никто не поверил.

– Но тебя там видели, – обличила ее Паулина. – Когда уже смеркалось, ты направлялась в одиночестве прямо туда.

– Ложь! – Клодия тряхнула головой так, что несколько шпилек выскользнуло из прически и длинные вьющие пряди упали ей на плечи.

Что задумала кузина? Опозорить ее перед целым собранием гостей? Выставить дурочкой перед избранным обществом? Не могла же ненависть родственницы зайти так далеко, чтобы довести ее до такого низкого, но очевидно хорошо продуманного плана. Вот именно, Паулина была ей всего лишь родственницей, но подругой никогда. Щадить чувства Клодии она не станет.

Надо же было додуматься до такой выходки. Клодия невольно сделала шаг назад и попятилась от кузины. Та почему-то показалась ей безумной, фанатично преданной каким-то своим тайным доводам и все ее общество, как будто заразилось этим безумием.

– Только подумай, что ты говоришь, – прошептала Клодия. – И перед кем?

– Перед теми, кто уже обо всем знает, – последовал незамедлительный ответ.

– О чем знают? Кто может знать что-то такое, о чем страшно спросить напрямик?

Они знали, но молчали. Никто бы не посмел в открытую сделать выпад, никто, кроме Паулины. Кто-то шепнул ей, что видел, как девушка с золотистыми волосами пробиралась в сумерках к дороге, ведущей на Па-Де-Дом и этого было вполне достаточно для самых нелепых предположений. Самые невероятные предположения в этот момент могли быть приняты за истину.

– Все уже знают, что ты водишь дружбу с ними, – только присутствие гостей мешало Паулине закричать, но даже не повышаясь до крика ее голос был таким яростным и злым, что его можно было испугаться. Кого она имела в виду под словом «они»? Неужели ту нечисть, которая по преданиям собирается ночью на Па-Де-Дом?

– Паулина, прекрати! Ты говоришь глупости, – слабо попыталась защититься Клодия. Возможно, ей бы удалось хоть кого-то заставить поверить в то, что все это просто чушь или шутка, но тут цепкие сильные пальчики Паулины вцепились в оборку ее платья. Кружево с треском разорвалось. Лоскутки свисли вниз, обнажая плечо …и тонкие, глубокие раны на плече. Клодия поспешно попыталась прикрыть красные отметины обрывками кружев, но напрасно, все уже заметили, что ее плечо изранено.

– Та самая метка, – тихо прошептал кто-то, невозможно было определить кто. Клодия обернулась, оглядывая зал, пытаясь отыскать хоть одного человека, не смотревшего на нее испуганно и враждебно. Тщетно, уже не осталось никого, кто бы не успел рассмотреть пять царапин от золотых когтей того существа, оставшихся на ее коже. И похоже, что каждый мог сделать только один вывод.

– Ведьма, ты ведьма, а не поэтесса, – прошипела Паулина, приблизившись к ней. – Что угодно могло случиться за то время, которое ты провела одна в лесу. Только вот одна ли? Или с тобой были они?

– Прекрати! – Клодия с силой оттолкнула ее от себя и еще раз оглядела зал. Вокруг все те же враждебные взгляды, еще более злые, чем взгляды волков окруживших ее в лесу. Жаль, что прямо сейчас из-за портьеры не может выползти та же золотая тварь и растерзать их, как волков. Возможно, когда-нибудь и на них, на это высшее сословие, которое так уверено в своих силах найдется карающий демон, еще более кровожадный, чем тварь в лесу.

Клодия ощутила, что к глазам подступают слезы, подобрала рукой шуршащие юбки и кинулась прочь. Кого-то она оттолкнула с дороги, кто-то предусмотрительно отступил сам. Слезы застилали ей глаза и она не могла рассмотреть кого-то, кто стоял поодаль от всех. Она едва обернулась у самой двери и увидела только размытое золотое пятно вместо маски на лице новоприбывшего. Он стоял, грациозно облокотясь о клавесин и если чутье ее не обманывало, то смотрел ей вслед с сожалением. Золотая маска! Как странно. Никто еще не прибывал на прием в маске. Зачем кому-то скрывать свое лицо? Может все это ей только показалось. Во всяком случае думать об этом уже не было сил. Все остальные чувства пересилило отчаяние. Она бежала прочь не разбирая дороги с единственным стремлением, никогда больше не возвращаться в круг тех, кто отказывается ее понять. Ей нужно уйти от них навсегда, единственным путем, которым вообще можно уйти. Раньше бы у нее не хватило решимости, но на этот раз отчаяние подталкивало ее на роковой шаг.