Юлия Шолох - Взрослая колыбельная

– Ничего себе традиция! Даже у нас до такого не додумались. А наша цивилизация вообще рассадник разврата.

– А у нас додумались. Самое поганое – если не участвовать, потом будут гнобить всей АТМа. Взвоешь и в следующий раз в первых рядах на эту самую темную седмицу побежишь, только бы отстали.

– Да ну? А почему?!

– Я даже не знаю, как объяснить почему! Я пыталась узнать, но к преподавателям же с таким вопросом не пойдешь, язык не повернется спросить, а у студентов… они сами толком не знают. Положено еще первыми курсами при основании АТМа. Участвовать должны все, и все тут. И так вцепились в эти темные седмицы, что… я на самую первую, помню, не пошла. Ну, думаю, что остальные мне сделают? Не побьют же? Пусть только попробуют, я любой девчонке сдачи дам. А потом неделю на кухне не могла даже выпить чай! То воду из-под носа утаскивают, то все места заняты, то ни одной свободной чашки, как испарились все! Готовить приходилось только стоя на месте, отлучиться даже на секунду ни-ни, иначе соли насыплют с горой… В общем, подличали все, по-тихому, но постоянно. И постоянно повторяли: не стоит нарушать традиций, не стоит нарушать традиций, будь как все, не выделывайся. В конце концов я сдалась. Подумала, чтобы спокойно учиться, а не тратить время на постоянные склоки и войны, проще ходить на эти долбаные седмицы. Несколько потерянных часов, зато потом несколько недель спокойных.

– Слушай… а ты… тебя в темноте кто-то хватал?

Белка, невиданное дело, покраснела.

– Было пару раз… Схватил кто-то сзади за грудь, я как… заехать, в общем, хотела по лбу, но купол не дал, просто этот… отлетел, и я не знаю, кто это был. Во второй раз поцеловать кто-то пытался. Потом я подумала и поняла, как можно проще всего спрятаться. Нужно просто, как только темнота падает – а она падает всегда неожиданно, – сразу к стене бежать, там почти никто тебя не найдет. Разве что колдун специально заранее на тебя маячок повесит, чтобы в темноте отследить, но это слишком сложно и уровень выпускника. А так зато отсидишься у стены, и никто даже случайно не заденет.

– Надо же…

Сравнить не с чем, не припоминаю у нас таких странных развлечений. Пьянки помню, танцы-обжиманцы тоже свежи в памяти, а вот такого нет, не было.

– Говоришь, на следующую седмицу как раз темная?

И что мне это даст? Попробовать подкрасться в кромешной тьме к Жегло и пощупать его? Хм, а если я ошибаюсь? Если он и его Аташа меня застукают на горячем? Вот позорище-то какое!

Ладно, время еще есть подумать, а сейчас-то что делать? Шум утомил уже, и яркий свет везде, глаза после полумрака библиотеки жутко болят. Значит, закроем глаза и опустим голову, опираясь лбом в руки. Почему-то я устала. Может, это влияние Белки, которая не умеет веселиться, как все нормальные люди, и отгораживается так уверенно, что, находясь рядом, сам начинаешь сомневаться, в здравом ли ты уме, если хочешь выпить и оторваться?

А там, в той стороне… сидит он. Должен сидеть.

Почему мне ни разу не приснился суженый? Казалось, должно такое произойти, но нет, сны обычные: иногда снится институт, часто – родители, причем они счастливы, хоть это примиряет с действительностью. А суженый ни разу не приснился, хотя это было бы проще всего… Появилось бы передо мной лицо, и наконец стало бы понятно, что это за зверь такой и как его звать.

Сама не заметила, как наклонилась вбок, почти привалившись к Белке.

– Ты чего?

Я повернула голову. За ней, дальше, у стены, сидела компания Первых сыновей. Меня к ним потянуло, никакого сомнения. Опять. Признаваться в том, что происходит, а также указывать на то, что, несмотря на всю мою красоту и новое платье, к нам сегодня не подошел даже Лад, не хотелось, поэтому я вспомнила про медитацию.

– Ну как там дела, получается?

Она молча вздохнула.

– Не может же быть, что это такая сложная штука? Ну, если постараться, точно же рано или поздно получится?

– В теории. А на практике что-то не получается, хоть тресни, – тоскливо ответила Белка.

– Пойдем, может, прямо сейчас попробуем?

– Нельзя еще, нужно хотя бы до полуночи посидеть.

Ах да, традиции, традиции. Придется сидеть. Как-то кисло во рту становится при мысли, что случится иначе. Одна Соня чего стоит, когда рассердится, а уж целый этаж настроенных против тебя девчонок… Белка смелая, если смогла это пережить даже недолго, это точно!

– Может, тогда еще по порции медовички?

– Принесешь?

Я сходила к стойке и притащила две кружки, со стуком поставила на стол. Нет, ну как можно с таким скучным видом сидеть на всеобщем празднике? И правда, нужно ее красиво одевать, хоть визуальное удовольствие получу.

– Белка, сейчас неудачно пошучу. Может, тебе и правда с кем-нибудь переспать?

Я думала, злость должна помочь ее разбудить, но вместо этого она тихо улыбнулась.

– Да что ты, – ответила Белка. – Ради медитации? А говорила, неудачно пошутишь.

Она собиралась сказать что-то еще, но в этот момент шум музыки перекрыл громкий пульсирующий гул, от которого до боли засвербело в ушах и стол стал подпрыгивать, а кружки – так вообще прыгать.

– Пригнись! – Белка оказалась рядом, заставляя сползти с лавки и забраться под стол.

– Что это?

– Огневойка. Тихо!

– А что это такое?

– Ни звука!

После такого испуганного тона точно вопросов задавать не будешь. Тем более музыка моментально замолкла, а все, кто за столами сидел, как и мы, уже спрятались под ними. Только танцующие остались на месте. Просто присели и пригнулись к полу и так замерли. И все вокруг молчали… Никогда не думала, что такая толпа может хранить такое мертвое молчание. Даже жутко, как будто очутилась в музее восковых фигур.

Хотелось истеричным голосом спросить Белку, что происходит, но рот было страшно открывать – неспроста же все затаились.

Жужжание вроде прекратилось, и я стала выглядывать смелей. Это что-то опасное? Вроде больше ничего не происходит. Почему я никогда не слышала об огневойках, если от этих штук следует прятаться под стол?

Белка рядом вдруг с облегчением выдохнула. Кто-то посреди зала не выдержал и пошевелился.

– Кажется, пронесло, – донесся чей-то шепот, и студенты еле слышно заговорили.

В тот же момент прямо под потолок от окна метнулась небольшая ярко светящаяся капля размером с грецкий орех, похожая на раскаленное добела железо, которая ударилась о дерево потолка и взорвалась.

Я тут же оглохла от звуковой волны. На миг зажмурилась от яркой вспышки, но даже сквозь закрытые веки увидела еще одну.

– Беги! – прорвалось сквозь далекий гул.

Глаза пришлось открыть, хотя первым делом я подумала, что лучше бы этого не делала. В таверне творилось черт знает что. Никто уже не сидел на месте. Студенты бежали к выходу, толкались и пытались увернуться от ярких капель, которые то и дело взрывались, оставляя после себя яркую вспышку и клубы дыма.