Ольга Романовская - Гранит науки и немного любви

Изрядно потрепанный, с подозрительно негнущейся рукой, предмет грез опустился перед ректором на колени и принялся обтирать его лицо мокрой тряпкой. Тут подоспели другие маги, засуетились, окутали крыльцо сиреневатой дымкой – магией, наверное. Пострадали многие, но вроде бы никто не умер.

Взявшая на себя бразды правления Осунта велела студентам построиться по факультетам, выбрать старост и отчитаться, нет ли раненых и погибших. Ее взгляд упал на нас с Лаэртом. Вернее, только на меня: не эльф же вылупился на крыльцо и магов, как девочка на ярмарочного фокусника.

– Вам персональное приглашение нужно?

– Я помочь хотела.

Вот так, ушат холодной воды… Ладно, отряхнусь и пойду дальше.

Брови Осунты поползли вверх. Ну да, деревенщина – и помощница? Однако здравый смысл победил, и она поманила к себе, велев надеть туфли. А я и забыла о них.

– Значит, так, барышня, отправляйтесь в лазарет, берите бинты и несите сюда. Магистр Лазавей, проводите ее. Заодно руку лекарю покажите.

– Само заживет, не в первый раз! – отмахнулся шатен и скользнул по мне взглядом, чтобы спросить: – В медицине что-нибудь понимаете?

Гордо ответила:

– Я из деревни.

– На какой же факультет она поступила? – Магистр обернулся к Осунте. – Только не говорите, что мне придется обучать сию юную особу!

– Придется, если до следующего года продержится, – хмыкнула покрытая копотью магичка. – Учится она под началом магистра Тревеуса.

Эдвин Лазавей издал непонятный звук, нечто среднее между смешком и междометием, и обычной человеческой походкой зашагал вдоль пострадавшего корпуса, велев следовать за собой. Лаэрт увязался с нами.

Светлый лазарет встретил тишиной. Ряды коек с одинаково заправленными одеялами, цветы на окнах, баночки и ступки в шкафчиках. Лекарь, то есть преподававший медицину маг, отсутствовал. Наверное, занимался ректором. Его помощники тоже сбежали, пришлось самой разыскивать бинты.

Магистр плескался над умывальником, возвращая лицу прежний цвет. Заметила, как морщился он от каждого движения левой рукой. Не выдержала и предложила взглянуть.

– Действительно что-то смыслите или так? – скептически поджал губы преподаватель.

Обиженно насупилась.

Я не так, я травам обучена.

Подошла, осторожно расстегнула пропитавшуюся кровью манжету и закатала рукав. Судорога пробежала по лицу магистра, когда я коснулась припухшего локтя. Там, где сочленялись кости, кожа едва заметно побагровела. Перелом. Обломки не торчат – хорошо. Нужно вправить, только страшно и больно. Ничего, магистр – мужчина, потерпит.

Ничего не объясняя, захлопала дверцами шкафов, ища лубок. За этим занятием меня застал прыщавый паренек. Он высокомерно заявил, что нечего мне, неучу, в серьезные дела соваться, и выпроводил из лазарета. Хотела вернуться за бинтами – куда там! Мол, справятся без моего участия.

– Обождите! – окликнул магистр. – Вам значок выдать нужно. Ступайте к магистру Тревеусу и, – в голосе послышалась усмешка, – не ходите больше на высоких каблуках по камням. Собирать кости сейчас некому.

Если помощь не нужна, навязываться не стану. Молча вышла и под руку с Лаэртом отправилась вступать в студенческую жизнь: получать значок и комнату. Мучил вопрос: что же произошло во время торжественной речи? И не меня одну: студенческий улей гудел. Младшие донимали старших, а те тайком ходили на разведку, пытаясь подслушать разговоры магистров. Поговаривали, будто кто-то покушался на жизнь ректора, выбросил из воздуха клубок заклинаний, будто один из адептов магии (то есть студент последнего курса академии) видел священника в том сером мареве. Ему не верили, но факт покушения налицо.

Преподаватели хранили гробовое молчание, делая вид, будто ничего не произошло. Слухи об атаке недругов пресекали, потом и вовсе заявили, виной всему один горе-алхимик. Якобы он неправильно смешивал сущности, в результате чего произошло накопление заряженного магией газа. Что такое газ, объяснил Лаэрт на примере туманов над болотами. Опасная вещь: невидима, без запаха, не почувствуешь.

Бурления постепенно затихли, и академия вернулась к привычной жизни. Ректор шел на поправку, другие раненые тоже. Во всяком случае, нам так говорили – в лазарет никого, кроме надутых помощников и помощниц лекаря, не пускали. Не нравилось мне это. Пострадали люди, а никого не наказали. Ведь алхимик едва не угробил уйму народа! Случись такое в деревне или нашем городке, судили бы! Если бы до разбирательств жители не поколотили. А тут ничего, только слухи и скупые объяснения.

Словом, я задумалась и пришла к выводу: что-то тут нечисто. Может, виноват во всем газ, но не студенты с ним баловались. Впрочем, пусть маги разбираются.

Благополучно получив значок и ключи от комнаты, отправилась осматривать новые владения. Хихикнув, вспомнила поведение декана. Он меня не забыл и постарался быстрее выпроводить, явно не желая оставаться наедине.

Студенческий дом общеобразовательного факультета затерялся на задворках. Все правильно – Академия магии, пусть волшебники ближе к учебным корпусам живут. Ничего, зато из окон красивый вид на парк и ограду. Только пока добредешь по извилистым дорожкам…

Роз-то сколько! Интересно, они для дела или для красоты? Куда ни глянь – у домов одни цветы. И никаких улучшенных колдовством крон деревьев, все естественно. Вездесущий плющ оплел стены. Его холили и лелеяли, вырос сочным и толстым, лазить удобно.

Зачем вокруг студенческого дома насадили столько роз, поняла назавтра. На общеобразовательном факультете учились в основном девушки. На кого? На учителя и помощника мага. Негусто, но Академия магии, целительства и общеобразовательных наук имени святого Йордана не благотворительное заведение. Для себя выбрала профессию помощника мага. Лишь бы дар найти и развить!

– Давай запишем тебя и вещи перенесем? – предложил Лаэрт.

Эльфу предстояло жить ближе всех к месту учебы, в самом первом и самом длинном жилом корпусе. Выглядел он, к слову, ухоженнее. Будущим магам светильники у входа организовали, а у нас просто дверь. Возвращаешься в темноте, свечку бери.

Кивнула и с опаской потянула за железное кольцо, которое держала в пасти горгулья. В прихожей, по-нашему сенях, было прохладно. Тут висели зеркало и пара вешалок для плащей, стояли держатель для зонтов и столик для писем. Чуть поодаль имелись два табурета и кадка с вечнозеленым растением. Направо – дверь в столовую и кухню, прямо – лестница, налево – тоже дверь, закрытая. После выяснилось, там чулан и помывочная – утепленная комната для водных процедур.

Лестница оказалась скрипучей: тихо на свидание не сбежишь. Но опять-таки плющ имеется. Нет, конечно, сама я никуда не собиралась, о других заботилась.