Александр Михайловский - Спасение царя Федора

Ксения начала плакать, когда, подзуживаемая подметными письмами Самозванца, толпа москвичей свергла их семью с московского престола и заперла в их старом боярском доме. Продолжила она плакать и тогда, когда уже мои воительницы освободили ее семейство из грозящего им смертью заточения и перевели в наше тридесятое царство, где живой и любознательный царевич Федор тут же как губка принялся впитывать новые знания (особенно его интересовала картография, а современные нам карты просто завораживали своей четкостью, подробностью и понятностью изображений), Мария Годунова принялась играть свергнутую и оскорбленную царицу, а Ксения продолжила свой великий плач. И непонятно, из-за чего – ведь ничего дурного ей с нашей стороны не грозило. Впрочем, ходят разговоры что она и раньше была довольно унылой особой, на лице которой очень редко появлялась улыбка. Уж не с нее ли написан портрет той самой царевны Несмеяны? Плачет несчастная и посейчас, и чтобы выяснить причину ее рыданий, а еще лучше излечить, я собираюсь отправить ее на консультацию к Птице – пусть разберется, с чего это такой поток слез при всяком отсутствии к тому надлежащих причин. Да-да, именно так. Поди-ка ты, вон как заговорил, у самого язык ломается – а все влияние окружающей среды, в которой все выражаются весьма непонятно и велеречиво…

Двести шестьдесят второй день в мире Содома. Вечер. Заброшенный город в Высоком Лесу, он же тридевятое царство, тридесятое государство, Башня Мудрости.

Анна Сергеевна Струмилина. Маг разума и главная вытирательница сопливых носов.

Никогда не думала, что в своей жизни встречу самую настоящую царевну Несмеяну, которую в миру звали царевной Ксенией Годуновой. Слезы из глаз этой двадцатидвухлетней девушки лились по поводу и без, и на любое известие она реагировала ужасным плачем. Осмотревшая ее Лилия уверила меня, что со здоровьем у этого большого ребенка все в порядке. Хотя дыма без огня не бывает, и у такой ненормальной слезливости тоже должна быть причина, но только она, Лилия, никак не может ее обнаружить. Впервые я видела Лилию такой растерянной и недоумевающей; и подумала, что если соматической причины для такого странного поведения не может найти даже она, так, может быть, ее и вовсе нет, а просто внутри девушки сидит какой-нибудь демон плаксивости, который и жрет ее изнутри. Ну а поскольку бороться с пожирающими души людей демонами – именно моя работа, я предложила Ксении разуваться и с ногами залезать на мою кушетку для ментальных исследований.

– А маменька говорит, – сказала мне в ответ Ксения, шмыгая носом от беспрестанного плача, – что залезать с ногами на постелю, если ты не ложишься спать, это очень нехорошо, и что так делают только очень низкие люди, купецкие дочки, да разные там немецкие девки.

И ведь не капли кокетства. Маменька говорит – и точка. Хоть ты ей кол на голове теши или даже два. Ну как я с ней буду работать, если она не расслабится? Хотя, если она хочет в «постелю» по всем правилам, то это можно устроить. Замечательная особенность этих башен, заряженных магией, заключается в том, что вместо домашних слуг (ну или собственных усилий) тут работают сервисные заклинания. А то эти царские дочки не могут сами ни одеться, ни раздеться, и для помощи в таких простых делах им необходима целая толпа мамок, нянек и разного рода сенных девушек.

– Ну что же, Ксения, – сказала я «усыпляющим» голосом, в который было вложено заклинание легкой дремоты, – я вижу, что ты хочешь спать?

– Да, матушка* Анна, – зевнула Ксения, – хочу. Я, пожалуй, пойду в свою светлицу, прилягу на перинку. Глаза-то так и слипаются.

Примечание авторов: * некоторыми аборигенами, а особенно аборигенками христианизированных миров Руси тринадцатого и семнадцатого веков Анна Сергеевна Струмилина, несмотря на свою молодость и сугубо светскую одежду, подсознательно воспринимается как высокопоставленная монахиня, мать-настоятельница. Во-первых – от нее исходит некий ореол святости, ведь еще в мире Подвалов, после захвата Серегиным храма Вечного Огня, Небесный Отец делегировал ей право прощать явные и неявные грехи всем малым, слабым и убогим. Во-вторых – она ведет крайне скромный образ жизни, ее одежда строга и не изобилует золотым шитьем и украшениями. В-третьих – все свое время Анна Сергеевна отдает своим пациентам, которым оказывает психологическую помощь, а также подопечным ей детям и подросткам. Вот и получается уважительное обращение «матушка Анна», с которым спесивая царевна мало к кому способна обратиться.

– Да нет, Ксения, ложись прямо здесь. А мои слуги помогут тебе раздеться и приготовят постель, – ответила я и три раза хлопнула в ладоши.

Что тут началось… Ксению окружил самый настоящий вихрь из кружащих в воздухе силовых заклинаний. Одни из них расстегивали крючочки и вытаскивали булавки из ее одежды, стаскивали сперва дорогую шитую золотом и бисером душегрею, а за ней и тяжелые парчовые платья – верхнее и нижнее, после чего плаксивая царевна осталась лишь в льняной рубахе до пят. Другие заклинания в это время волокли из бокового ящика пуховую перину, легкое покрывало и подушку, застилая кушетку и приводя ее в необходимый для отдыха вид. Последний штрих в виде расплетания тугих черных кос – и вот уже мягкие невидимые руки ведут сонную царевну к ложу с приветливо откинутым покрывалом и укладывают почивать, головой на уютно взбитую подушку. Можно еще попросить управляющее заклинание почесать Ксении пятки, но думаю, что это будет избыточно, потому что девушка и так уже находится во вполне приемлемом состоянии медленного моргания.

Я покосилась на груду одежды, снятой с мадмуазель Годуновой, и только хмыкнула. Вот ведь, блин клинтон! И охота местным женщинам из боярских и царских семейств таскать на себе расшитые всякой ерундой платья, душегреи и прочие прибамбасы, которые весят как полная спецназовская экипировка? А ведь в этой тяжести им приходилось стоять на ногах многочасовые церковные богослужения. Православные – это вам не ленивые протестанты или католики, которые привыкли выслушивать проповеди сидя, сберегая от лишней нагрузки свои драгоценные ноги. А что скамьи в их церквях жесткие – так тоже не беда, ибо каждый истинно верующий европеец, идя в храм, не забывает прихватить в маленькую подушечку, которая обережет его ягодицы от грозящего им плоскожопия.

Но прочь посторонние мысли, потому что необходимо немедленно приступать к работе, пока еще девица не отъехала в страну грез в объятиях Морфея. Если она окончательно уснет, я не смогу проникнуть внутрь ее к тому месту, где и обитает Эго, составляющее основную часть моей пациентки, и поэтому мне придется ее разбудить, а это уже брак в моей профессиональной деятельности.