Владислав Шубин - Путь меча

Деран все чаще ловил себя на крамольной мысли, что семейному древу Фиаров пора завести опытного садовника, который будет вовремя ухаживать за нежными многообещающими побегами и без жалости отсекать заболевшие, сорные или неплодоносящие отростки.

Старый король, Искан Третий, начал сдавать: перестал обращать внимание на недовольство народа, криминал и вороватость знати, реагирую лишь на потенциальные угрозы трону. Чернь, почувствовав волю, всё чаще тревожит нападениями на торговые караваны; купеческое сословие вынуждено использовать водный путь, чтобы сохранить жизнь и товары, или нанимать столько охраны, что стоимость для конечного покупателя возрастает в разы.

Неспокойно и на границе с Каффидией. Старые враги точат зубы на южные провинции, которые проходят по плодородным землям и запирают от западников выход к Фиаре. Еще и северные варвары зашевелились, вспомнили о вольностях, что положены им по древнему соглашению, подписанному еще Ксандром Третьим, дедом нынешнего монарха. Королю бы задуматься, усилить внутренние гарнизоны, приструнить благородных и сменить командование гвардии, так нет же, слушает исконных врагов, длинноухих советников. Лицо Дерана скривилось в гримасе недовольства: дети леса постоянно нашептывают о вероломстве восточных баронств, поют песни о долге высшей власти, а сами спят и видят, как бы исподтишка выбить поселенцев и оттяпать пограничные земли.

Вместе с детьми леса свой кусок хотят получить и дети подгорного царства. Эти совсем совесть потеряли. Где это видано, чтобы стоимость доспеха и оружия оценивалась на свой вес серебром? Сдурели бородачи. Мало того, что почти весь ростовщический бизнес захватили, так и в обработке металлов почти монополисты: до качества их изделий государственной мануфактуре никогда не доползти.

Пробили сторожевые склянки, снова напоминая о скорой смене дворцовой стражи. Пора спускаться. Сегодня на прием к правителю записан посол Каффидии, интересно будет послушать, какие вести на этот раз привез старый пердун Бисале.

Спускаясь с крутой лестницы, секретарь слегка прихрамывал на правую ногу – результат участия в императорской охоте: тогда еще юного писаря никто не принимал в расчет, он был допущен ко многим из опасных забав молодого императора. В тот день молодой Искан решил в одиночку завалить горного вепря, привезенного откуда-то из северных провинций.

Вепрь не принял правил игры и, походя, задрал лошадь правителя, попутно перетоптав свиту и выбив Дерана из седла, а затем принялся возить одетого в легкие доспехи императора по земле. Тут бы и конец династии, но на огорчение врагам, Деран собрался с силами и напал на вепря сзади, всадив ему в спину императорский кабаний меч до самих рогов, от страха чуть не пропоров насквозь и правителя.

Вепрь тихо умирать не захотел и в оставшееся ему время изодрал и самого Дерана, бывшего без доспехов, не оставив на его теле живого места. Император же отделался синяками и испугом, спасла кольчуга гномьей работы, ну и, собственно, сам смелый поступок писаря.

Только умение походного врача, отменное здоровье и внимание самого Искана дали молодому служке возможность выжить, а затем и возвыситься наперекор недругам, получив в награду за свой поступок наследное дворянство и признательность правящей династии.

– А это ты, мой старый друг? Да не погаснет светило!

– Да не погаснет! – ответил Деран и, насколько позволяла больная нога, поклонился. Старый правитель стал сентиментален, обычно правитель не утруждал себя ежедневными приветствиями. – Ваше императорское величество.

Искан Третий неловко продел руку в рукав церемониального платья с драгоценной вышивкой; высокий, с царственной осанкой и тонкими чертами лица, он все еще был красив, невзирая на немалый возраст и возрастные болезни. Неограниченная власть, не смогла оставить отпечатка на его благородном челе, но координация движений уже была не та.

Спереди на церемониальном одеянии все пространство блестело и рябило от драгоценностей и подвесок из золота, само платье весило по словам все того же правителя как еще один пивной живот. Секретарь охотно с ним согласился, придворным ювелирам дай волю – и на спину пришьют брильянты во славу империи.

– Вижу, ты с хорошими новостями. – Улыбнулся правитель, на его покрытом глубокими морщинами лице в предвкушении, молодо сверкнули глаза. Одной из приобретенных привычек императора было начинать день с интересных новостей, и секретарь старался соответствовать моменту, иногда приходилось новости даже подстраивать.

– Вы как всегда проницательны ваше императорское величество. Позвольте спросить. – Деран дождался милостивого кивка. – Ваше императорское величество помнит о зверях для императорского питомника, подаренных нашими восточными соседями? Вы ими не заинтересовались в свое время, поэтому их определили в один из дворцовых парков подальше от строений и ваших внуков.

– Наставницы говорят, что они в прошлом году дергали за хвост дикую собаку, – ответил на удивленный взгляд императора Деран.

– Это который? Кайл или Сагри?

– Наставница жаловалась, что это Шиана.

– Огонь-девка растет, вся в мать. До сих пор жалею, что выдал дочь за этого дурака Гортона. Если бы не внучка… – Император закатил глаза. Секретарю не надо было напоминать, что обычно происходило с неугодными власти лицами. Он опять ненадолго задумался.

– Так что там с питомником, Деран? – Император, раздраженно отмахнулся от спальника и самостоятельно надел обувь, он не любил, когда кто-то прикасается к его ногам, и снова повернулся к секретарю лицом.

– О, простите! Вчера нашли сторожа питомника пьяным, клетка каменной обезьяны была сломана, а самого животного не было.

– Ну что с того? Побегает по парку и вернется, страже давно нужна встряска. – Усмехнулся Искан. Двухметровая обезьяна не с самым мирным характером в дворцовых владениях – сомнительное удовольствие для тех, кто её неожиданно встретит. – А что же наша доблестная дворцовая охрана, опять спит на посту?

– Ну что вы, ваше императорское величество. Они даже не успели как следует приступить к поиску. Обезьяну нашли сегодня утром, вернее её обнаружила одна из фрейлин вашей жены в своей постели. Это такая с кучей спиц в волосах, – напомнил секретарь правителю, зная о его плохой памяти на имена.

– Старуха-смерть?! – Хохотнул правитель. – Эти дикие обезьяны так неразборчивы в связях.

– Позвольте с вами не согласиться, ваше императорское величество. Поутру, разглядев, к кому в кровать оно влезло, бедное животное выпрыгнуло в окно и пряталось на статуе святого Вортиса, пока не сняли. Памятник слуги до сих пор отмывают от помета.