Мэтью Хьюз - Книга магии

Я молчала. Первое, что пришло на ум, «пикацизм» – извращенный аппетит. В моей школе была девчонка, которая срывала пуговицы с пальто и ела их. В детском саду ребятишки иногда едят зубную пасту. Люди с пикацизмом лакомятся самыми необычными вещами. Но сжевать целую коробку пластиковых солдатиков – это уже перебор. Старческое слабоумие? Никогда о таком раньше не слышала и понятия не имею, как с этим бороться. Да и надо ли? Старушка ест детские игрушки, при этом молодеет. Кому это мешает?

Фарки встал и выбросил банановую кожуру в ведро под мойкой. Он с тоской оглядел кухню. С ней много чего было связано, как у него, так и у меня. Он забегал перекусить после школы, поиграть в «Волшебные карты» или «Ключ» за этим самым столом. Подростком он приходил к моему папе залечивать раны после драк, когда у него никого не было дома. Мое сердце ожесточилось. Он сам виноват в том, что здесь ему больше не рады. Не плюй в колодец…

– Селма, – напомнила я.

– Да-да.

Он вернулся к столу.

– Вот так все и было. Дважды в неделю. Я должен был возить ее к врачу, в аптеку, в банк. Но мы ездили на распродажи. За игрушками. И всегда одно и то же: поднимает, держит, потом покупает. И все съедает! Сорок пять предметов из «Радуги» лягушонка Кермита, игрушечных роботов из «Броска «Коб». Изрядно потрепанную «тряпичную Энн» миссис Мего разорвала зубами, как собака, и съела. И всегда одинаково: выходит из дому старая дама, а возвращается женщина средних лет.

– Селма, – снова напомнила я.

– Да. Насчет нее… Это вообще кошмар. Она снимает маленький домик на Джей-стрит, ты знаешь.

– Да.

– А я вот не знал. Мы подъехали на очередную распродажу, и я сначала не узнал Селму. Она сидела на стульчике, на газоне, в широкополой шляпе и шортах. Помнишь ее волшебные карточки? Ее красивый альбом? Она медленно перебирала карточки, складывая их в стопки на раскладном столике. Миссис Мего увлеченно копалась в корзинке с пластиковыми пони, а я подошел к Селме поздороваться. Ей срочно нужны были деньги, и она надеялась продать карточки. Старые коллекционные карточки ведь можно выгодно продать. На столике лежали раскрашенные фигурки из «Подземелий и драконов». Мы поболтали о наших детских играх в этой самой кухне, она даже вспомнила названия фигурок и подземелий, мы смеялись, повторяя: «А помнишь?» Тут подходит миссис Мего, наклоняется, рассматривает фигурки и спрашивает: «Почем?» И у меня появилось плохое предчувствие.

Фарки сделал драматическую паузу, и мне захотелось его чем-нибудь стукнуть. Как это я забыла, что он любитель театральных эффектов. Я бросила взгляд в переднюю комнату. Покупателей не было.

– Так что же случилось? – спокойно спросила я.

– Селма пыталась сказать, что они еще не продаются, она их только сортирует и пока что не решила, с какими именно расстанется, но миссис Мего наклоняется и грубо так спрашивает: «Сколько?» Селма выходит из себя и отвечает: «Четыреста за все».

Он снова делает паузу. Сраный позер.

Потом тихо продолжает:

– Миссис Мего достает черную сумочку и отсчитывает сотни, потом по пятьдесят, двадцать… Селма молча наблюдает, по лицу видно, что ей не хочется расставаться с барахлом, а может, она жалеет, что не запросила тысячу. Деньги грудой насыпаны на столике, а миссис Мего торопливо, словно куда-то опаздывает, собирает карточки и фигурки. Заодно она схватила и альбом. Помнишь, у Селмы был такой для стикеров? Ну вот, его тоже прихватила. Она ринулась к машине и даже сама рванула дверцу – так ей было невтерпеж. Вскарабкалась в салон, прижимая рукой к груди игрушки, чтобы не дай бог не выронить раскрашенных клириков и варвара. Помнишь такого? Всякий раз выходил победителем, когда мы играли.

Он затушил окурок.

– Помню, – кивнула я, представив фигурку.

– Я стоял там, а Селма словно застыла. Посмотрела на деньги и сказала: «Мне правда нужны деньги. Но не такой ценой». И заплакала: горько, без единого всхлипа. А в машине миссис Мего заталкивала игрушки в рот и жевала. Она срывала коллекционные карточки со страниц альбома и ела их. Я загородил ее своим телом, чтобы Селма этого не видела. Я произнес что‐то типа: «Мне жаль, что она взяла твою куколку. Она мне так нравилась, ее ведь звали Сельмия, да?» Но Селма вдруг быстро сгребла деньги, будто боялась, что я их отберу, и ответила: «Чушь, Фарки. Я даже не помню, как играть. Катись-ка отсюда, пока не распугал мне настоящих покупателей». С таким злом, Селтси, веришь? И она не шутила.

Я вернулся в машину и, не спрашивая, повез миссис Мего домой. Когда она выходила из машины, то выглядела лет на двадцать или, может, чуть старше. В своем черном платье и чулках идет такая, покачивая бедрами, словно танцуя, обутая в старые туфли, как шлюха, хватает меня за задницу и говорит: «Мальчик, я вижу, тебе нравятся мои ноги. Хочешь узнать, где они заканчиваются?» Я едва не обделался со страху.

Он перевел дыхание.

– Я пару раз после того случая заходил к Селме в кафе. Первый раз, когда я поздоровался, она, похоже, была в шоке, что я знаю ее имя. А во второй раз она налила мне кофе с собой и заявила: «Босс не любит, когда здесь ошиваются наркоманы». Сначала я решил, что это такая идиотская шутка, но нет. Селма, знавшая меня, исчезла.

– А миссис Мего?

– Какое‐то время она еще оставалась молодой. Я возил ее в торговый центр, а однажды пришлось ждать часа два перед магазином, пока она не привела какого-то чувака. Он чуть не хрюкал от восторга, что у нее машина с личным водителем, и пришлось везти их к нему домой и полночи караулить в машине.

Я удивленно взглянула на него.

– А что? Одна жалоба от нее, и я в тюряге, Селтси! Но она снова начала стареть и пудриться. Сезон распродаж подошел к концу, и я не знал, откуда она возьмет еду. И мне кажется странным, что она ела старые игрушки. Понимаешь, словно это нечто большее, чем просто игрушки. А кто может остановить ее? Кроме тебя, я никого не знаю. Угомони ее.

Он сел на стул, достал из кармана рубашки пачку «Кэмела», вытащил сигарету.

– Ты выпросил у ящика целую пачку сигарет?

Он помедлил, вертя в пальцах сигарету и зажигалку.

– Прости, я не смог представить одну сигарету.

Я в отчаянии обхватила голову руками. Он исчерпал магию волшебного ящика из‐за чертовой пачки сигарет и зажигалки! Фарки зажег сигарету, затянулся и выпустил струйку дыма к потолку.

– Ну и вот. Что будем делать?

– Не знаю, – категорично сказала я.

– Но ты что-нибудь придумаешь, а? И поскорее.

– Постараюсь. А сейчас уходи. Как придумаю, позову. Добавь денег на телефон.

– У меня нет денег.

– Ладно.

Я перевернула банку с печеньем. Заначка в двадцать долларов была все еще приклеена ко дну. Удивительно. Увидев сигарету, я решила, что денежки утекли в его карман. Я бросила их на стол.