Андрей Сульдин - Оборона Севаcтополя [Полная хроника – 250 дней и ночей]

Никто не имеет права без моего ведома создавать в городе или СОРе какие бы то ни было новые военные органы…

Командующему Приморской армией генерал-майору Петрову, как моему помощнику по сухопутным войскам, заниматься только вопросами сухопутных войск, организуя взаимодействие с генералами и адмиралами соединений, входящих в состав СОРа, так же как и Приморская армия, как-то: Береговая оборона, авиация, корабли флота, ПВО и прочие соединения, — и по вопросам, требующим общего решения, докладывать мне…»

То есть командующий СОР проводил четкую границу между армией и флотскими частями (кстати, именно с этой даты части морпехоты перестали показывать в составе дивизий, а стали выделять отдельной строкой). Кроме того, командующий флотом подчеркивал, что все армейские части подчинены именно ему.

В минуты отдыха.

* В эти дни корреспондент «Красной звезды» Константин Симонов попал в Керчь. Вот как он опишет начавшееся наступление керченской группировки наших войск на Севастополь в своей книге «Разные дни войны»: «На дороге, на объездах, в балках и в балочках — всюду виднелись застрявшие машины. Они ревели и рыдали, моторы выбивались из сил, но никакие человеческие и нечеловеческие усилия, никакой мат не могли сдвинуть их с места. Под диким дождем, лившим без передышки третьи сутки, солончаковые почвы чудовищно развезло… Мы быстро проехали через ничейную зону… Зрелище, которое я увидел вслед за этим, должно быть, никогда не забуду. Слева и справа от дороги, насколько хватало глаз, тянулось огромное грязное поле, истоптанное так, словно по нему долго ходит скот. На этом грязном поле с кое-где торчащими пожелтевшими стеблями прошлогодней травы и с бесчисленными минными воронками лежали трупы. Редко на войне я видел такое количество трупов, разбросанных на таком большом и легко обозримом пространстве. Это были румынские минные поля, расположенные между первой и второй линией их обороны. Поля эти тянулись примерно на километр вглубь, и на них лежали бесчисленные трупы — румынские и наши. Сначала, убегая с первой линии обороны, на эти собственные минные поля нарвались румыны.

А потом, очевидно, на них же нарвались и наши… Когда мы накрыли ее (первую линию обороны — Ред .) артиллерийским огнем, румыны… бросились бежать прямо по этим минным полям, густо начиненным не только противотанковыми, но и вдобавок к ним еще и противопехотными минами. Они бежали так густо, что на каждого человека, наступившего на мину и разорванного в клочья, приходилось еще по несколько трупов, пораженных осколками… Дальнейшее, виденное на протяжении всего этого дня, говорило о том, что наступление явно не удается… Все завязло в грязи, танки не шли, пушки застряли где-то сзади, снаряды подносили на руках. Людей на передовой было бессмысленно много. Ни раньше, ни позже я не видел такого количества людей, убитых не в бою, ни в атаке, а при систематических артналетах… Люди топтались и не знали, что делать. Кругом не было ни окопов, ни щелей — ничего… Командир бригады Петрунин, обросший, с трехдневной щетиной, в помятой каске… весь заляпанный грязью, потный, потому что он только что прошагал по грязи из батальона, который водил в атаку — неудачную, как и все, что происходило в этот день… Он был очень расстроен и, не стесняясь присутствием начальства, ругался и сетовал, со слезами в голосе говорил о том, что всего два дня назад у него была бригада, а теперь только остатки от нее и ему обидно, что пришлось положить столько людей, чтобы продвинуться всего на каких-то паршивых три километра. Он уже имел приказ согласно ранее намеченному плану атаковать еще раз лежавшее впереди селение, предполагалось, что его можно будет с ходу захватить в лоб, потому что наши танки к этому времени уже обойдут его с двух сторон. И танки — мы их видели по дороге — действительно уже начинали выползать недалеко отсюда на равнину, но двигались они по грязи так медленно, что было абсолютно ясно — до темноты они никак не успеют обойти это селение… Мы долго стояли и смотрели, как движутся танки… Минутами мне казалось, что вот сейчас, сейчас каким-то чудом они пойдут быстрее, чем шли, и все уладится, все сразу пойдет хорошо… Но они не могли пойти быстрее и не шли… И когда настало назначенное время, Петрунин с остервенением махнув рукой, дал по телефону приказание своему батальону атаковать это селение одному, без танков. А еще через 40 минут, как и следовало ожидать, атака задохнулась». Забегая вперед, скажем, что наступление это провалилось и прорваться нашим войскам к осажденному Севастополю не удалось. Вы обратили внимание на фразу о том, что у наших войск не было ни окопов, ни щелей? Окопы запретил рыть лично Лев Мехлис, посланный Сталиным в качестве представителя Ставки на Крымский фронт: «Наступать надо, а не в окопах отсиживаться!»

* 25-летие встретил самый известный советский военный фотокорреспондент, фотохудожник и фотожурналист Евгений Ананьевич Халдей(1917–1997), летописец Отечественной войны, чьи фотографии висят на почетных местах во всех фотомузеях мира. Он собрал огромный архив (фото, негативы), за который ему иностранцы предлагали очень хорошие деньги, но он завещал его России.

* Войска оборонительного района при поддержке артиллерии тремя батальонами перешли в демонстративное наступление. Гитлеровцы активно сопротивлялись, поэтому в этот день батальоны смогли продвинуться лишь незначительно.

* Геройски погиб пилот 18-го штурмового авиационного полка ВВС Черноморского флота, старший лейтенант Евгений Иванович Лобанов(1918–1942). Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. Воевал на Южном фронте и в составе ВВС Черноморского флота. Участвовал в боях за Одессу, Николаев, Ростов-на-Дону, Севастополь. Совершил более 100 боевых вылетов, нанеся большой урон противнику. Евгений Лобанов только на подступах к Севастополю произвел 89 успешных боевых вылетов на штурмовку живой силы и вражеской боевой техники, уничтожив 24 танка, 19 автомашин с живой силой, 7 полевых орудий, 9 минометов. 11 марта 1942 года во время штурмового удара по артиллерийской батарее противника самолет ведущего капитана Талалаева М. М. был подбит и произвел вынужденную посадку на нейтральной полосе. Чтобы дать возможность командиру добраться до своих окопов, старший лейтенант Лобанов Е. И. произвел три захода на вражеские позиции. При последнем заходе самолет отважного летчика был подбит и загорелся. Евгений Лобанов направил его на вражескую зенитную батарею… Указом Президиума ВС СССР от 14 июня 1942 года старшему лейтенанту посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.