Константин Колонтаев - История сил специального назначения Черноморского флота

За 30 минут до начала высадки морского десанта, в 1 час 25 минут 22 сентября 1941, когда корабли открыли огонь по берегу в районе высадки у села Григорьевка, самолет с десантниками, находясь на траверзе Куяльницкого лимана под Одессой развернулся в направлении Аджалыкского лимана, и, находясь в воздухе в 4 километрах севернее села Шицли, приступил к выброске парашютистов в район высоты 57.3, примерно в 10 километрах от побережья.

Данное место выброски воздушного десанта было выбрано весьма удачно — оно находилось в центре пересечения линий связи и путей, выдвижения ближайших к участку высадки морского десанта резервов противника. Это позволяло парашютистам после приземления сразу приступить к выполнению своей задачи без длительных передвижений к месту атаки.

Выброска парашютистов за 30 минут до начала высадки морской пехоты, позволила отвлечь внимание противника от береговой черты, нарушило управление его войсками, а темная ночь и действия парашютистов в нескольких местах одновременно создали у командования 15-й румынской пехотной дивизии преувеличенное представление о силах и возможностях воздушного десанта.

Поскольку десантную группу собирали в спешном порядке из воинов, имеющих опыт прыжков с парашютом, из различных частей, то на сколачивание подразделения и тренировки не осталось времени. Участники десанта почти не знали друг друга, среди добровольцев оказались даже, и не имеющие опыта парашютных прыжков. Во время высадки десантированию мешал сильный ветер. Всё это затянуло выброску парашютистов. Последнего, двадцать третьего парашютиста летчики не десантировали, так как самолет оказался уже над лиманом.

В результате, всего этого произошло рассеивание парашютистов на большой площади. Несколько десантников угодили в лиман. Есть сведения, о том, что вскоре после этого, местные жители обнаружили и похоронили поднятых из лимана парашютистов. Один десантник оказался по другую сторону лимана в районе села Старые Беляры, где был взят румынами в плен.

Ночное время благоприятствовало скрытности выброски десанта и его боевым действиям во вражеском тылу, но затрудняло сбор и действия, разбросанных по местности парашютистов в составе всей группы. В результате некоторым парашютистам пришлось вести боевые действия в одиночку, что привело к значительным потерям среди них: из 22 высадившихся, погибли и пропали без вести порядка десяти.

Однако, поскольку при подготовке спецназовцев к десантированию с ними были отработаны различные варианты самостоятельных действий, как в одиночку, так и небольшими группами, то они, оказавшись разбросанными по местности, не растерялись, а определившись на местности, приступили к выполнению боевого задания. При этом темное ночное время благоприятствовало скрытности выброски десанта и созданию паники во вражеском тылу, но затрудняло сбор и действия парашютистов в составе всей группы.

Флотские спецназовцы, оказавшись в тылу 15-й румынской пехотной дивизии, в течение нескольких часов перерезали 5 линий проводной связи, уничтожили командный пункт одного из румынских пехотных полков, вместе с находившимися в нём офицерами, подорвали гранатами и зарядами взрывчатки несколько минометов и пулеметов, уничтожили несколько мелких групп румынских солдат и офицеров (в общей сложности около 30 человек), посеяли панику и неразбериху в тылу полков 15-й румынской пехотной дивизии, нарушив тем самым управление ими со стороны штаба дивизии.

В результате, этих действий немногочисленных флотских десантников — спецназовцев, румынское командование определило количество высадившихся советских парашютистов в несколько сот человек, с танкетками и мотоциклами. Эти румынские данные о советском воздушном десанте содержались в ряде трофейных оперативных документов, захваченных позже советскими войсками.

В результате, действия парашютистов — спецназовцев привели к срыву выдвижения ряда резервов противника против морского десанта, высадка которого из-за неорганизованного противодействия с берега прошла почти без потерь, а действия его на берегу были успешными. Таким образом, наступлению морского десанта оказывали сопротивлением лишь отдельные разрозненные части противника.

По показаниям пленных румын, в течение всей ночи и раннего утра 22 сентября 1941, командование 15-й румынской дивизии не могло разобраться в обстановке, так как была нарушена связь между частями, а поступавшие сведения были самого противоречивого характера. Румынское командование, не могло понять, откуда атакуют советские части: с моря, воздуха или со стороны Одессы, а главное — какими силами.

После нескольких часов боев и выполнения, поставленных командованием задач, командир парашютной группы старшина Анатолий Кузнецов, его заместитель — сержант Мстислав Богданов и еще 10 десантников: старшина 1-й статьи Василий Чумичев, младший сержант Михаил Баклан, краснофлотцы Федор Воронков, Григорий Елесеев, Алексей Котиков, Петр Королев, Михаил Негреба, Роман Перепелица, Павел Литовченко, вынеся с поля боя тяжело раненного старшего краснофлотца Александра Леонтьева, утром 22 сентября соединились с частями 3-го полка морской пехоты, а 23 сентября 1941, находясь в составе этого полка, вышли навстречу наступающим сухопутным частям восточного сектора Одесского оборонительного района.

По итогам этой операции краснофлотец Михаил Негреба за подрыв связкой гранат штаба румынского полка был награжден орденом Ленина, остальные, выжившие участники десанта — орденами Красного Знамени.

Вскоре после этого первого в истории Черноморского флота, высадки парашютного десанта и боевого применения спецназа, известный к тому времени советский писатель — маринист Леонид Сергеевич Соболев написал и опубликовал документальный рассказ «Батальон четверых», посвященный этому событию.

Это произведение художественно и вместе с тем реалистично отразило атмосферу времени и принципы отбора бойцов в тот парашютный десант: «Две недели назад в Севастополе формировался отряд добровольцев-парашютистов. Ни Королев, ни Негреба не могли, понятно, упустить такого случая, и оба на вопрос, прыгали ли они раньше, гордо ответили: «Как же… в аэроклубе — семь прыжков». Можно было бы для верности сказать — двадцать, но тогда их сделали бы инструкторами, что, несомненно, было бы неосторожностью; достаточно было и того, что при первой подгонке парашютов обоим пришлось долго ворочать эти странные мешки (как бы критикуя укладку на основании своего опыта) и косить глазом на других, пока оба не присмотрелись, как же надо надевать парашют и подгонять лямки».