Егор Яковлев - Война на уничтожение. Что готовил Третий Рейх для России

Расовая сегрегация была особенно очевидна в городах из числа тех, куда вступила нацистская армия. Писатель Анатолий Кузнецов вспоминал оккупированный Киев: «Когда подошёл трамвай, толпа ринулась в заднюю дверь, а немец пошёл с передней. Трамваи были разделены: задняя часть для местного населения, передняя — для арийцев. Читая раньше про негров, „Хижину дяди Тома“ или „Мистера-Твистера“, никак не мог предполагать, что мне придётся ездить в трамвае вот так. Трамвай проезжал мимо магазинов и ресторанов с большими отчётливыми надписями: „Украинцам вход воспрещён“, „Только для немцев“. У оперного театра стояла афиша на немецком языке. На здании Академии наук — флаг со свастикой: теперь здесь главное управление полиции» 266 266 Кузнецов А. Бабий Яр. — М., 1991. С. 157. . В минских трамваях салонов для коренного населения не было вообще: в них могли ездить только немцы 267 267 История России. XX век / Под ред. А.Б. Зубова. Т.2. — М., 2010. C. 92. .

Игоря Малярова, находившегося на оккупированной территории Ленобласти, поразило то, что немецкие солдаты даже не стеснялись осуществлять на глазах крестьян отправление естественных потребностей: «Говорят: немецкая культура, а немецкий солдат запросто мочился прямо при бабах» 268 268 Лурье Л., Маляров И. Указ. соч. С. 224. . И это вовсе не единичный случай. Константин Власов вспоминал реалии оккупированного Харькова: «Немцы вели себя в городе так, как будто бы население в нём отсутствовало. Никому не уступали дорогу независимо от возраста и пола пешеходов. Прямо на улице могли справлять любую нужду и при каждом удобном случае старались подчеркнуть своё превосходство» 269 269 Власов К.П. Война глазами харьковского подростка. — Харьков, 2015. С. 25. . Жительница Ростова-на-Дону Вера Котлярова свидетельствует, что оккупанты «поставили в Кировском скверике деревянные настилы для уборной. И не стали делать загородку. Усядутся, выставят голые задницы. Они нас вообще за людей не считали — как говорила мама» 270 270 Смирнов В. Ростов под тенью свастики. — Ростов н/Д, 2006. С. 120. . Журналистка Олимпиада Полякова (Лидия Осипова), жившая под оккупацией в Пушкине и очень ждавшая немцев как освободителей от большевизма, записала в дневнике 4 января 1942 года:

«Между прочим, есть вещи, творимые этими самыми европейцами, которых русское население им никак не прощает и особенно мужики. Например, немцам ничего не стоит во время еды, сидя за столом, [испортить] напортить воздух. Об этом нам рассказывал со страшным возмущением один крестьянин. Он просто слов не находил, чтобы выразить своё презрение и негодование. И это естественно. Русский мужик привык к тому, что еда — акт почти ритуальный. За столом должно быть полное благообразие. В старых крестьянских семьях даже смеяться за едой считается грехом. А тут такое безобразное поведение. И ещё то, что немцы не стесняются отправлять свои естественные надобности при женщинах» 271 271 Ломагин Н.А. Неизвестная блокада. — СПб., 2002. C. 456. .

На то же самое обратил внимание социолог Сергей Кара-Мурза, который во времена нацистской агрессии был ребёнком: «Когда немцы в 1941 г. вторглись в СССР, наши поначалу кричали из окопов: „Немецкие рабочие, не стреляйте. Мы ваши братья по классу“. Потом из оккупированных деревень стали доходить слухи, что немцы, не стесняясь, моются голыми и даже справляют нужду при русских женщинах. Не от невоспитанности, а потому, что не считают их вполне за людей» 272 272 Кара-Мурза С.Г. Кто такие русские. — М., 2012. С. 113. . Это было неудивительно: так воплощался старинный колониальный принцип «мы здесь одни».

Хотя по оккупированным городам висели агитационные плакаты с лозунгом «Гитлер — освободитель», немцы нередко в глаза заявляли местным жителям, что им уготована роль прислуги для германского господина. Так, украинца Алексея Брыся, поначалу вполне лояльного к немцам, грубо осадил немецкий управляющий города Горохова Эрнст Эрих Хертер. «Брысь как-то сказал, что мечтает однажды вернуться в мединститут и выучиться на врача. На что управляющий ответил ему в духе Коха: „Нам не нужны украинские врачи или инженеры, вы нужны нам только коров пасти“» 273 273 Рис Л. Указ. соч. С. 237. .

Вслед за солдатами вермахта чувствовать себя «высшей расой» начали и фольксдойче — советские этнические немцы, которые оказались на оккупированной территории. «У них были серьёзные права, и они жили значительно лучше нас, потому что им и земли выделили, и лошадей. И хотя они при советской власти не бедствовали и передовыми были, но вот всё равно обрадовались немцам . И очень быстро стали нас считать за людей второго сорта, хотя ещё вчера мы все вместе жили… Так они их быстро настропалили, что вы — „арийцы“… Они носили повязки со свастикой, ходили строем и распевали:

Фольксдойче получали работу и повышенные пайки по сравнению с русским, украинским и белорусским населением, не говоря уже о евреях. Писатель Анатолий Кузнецов оставил такое воспоминание:

«Однажды после столовой мы зашли к Ляле. И вдруг я увидел на столе буханку настоящего свежего хлеба, банку с повидлом, кульки.

Я буквально остолбенел.

— Нам выдают, — сказала Ляля.

— Где?

Я готов уже был бежать и кричать: „Бабка, что же ты не знаешь, уже выдают, а мы не получаем, скорее беги!“

Ляля показала мне извещение. В нём говорилось, что фольксдойче должны в такие-то числа месяца являться в такой-то магазин, иметь при себе кульки, мешочки и банки.

— Что значит фольксдойче?

— Это значит — полунемцы, почти немцы.

— Вы разве немцы?

— Нет, мы финны. А финны — арийская нация, фольксдойче. И тётя сказала, что я пойду учиться в школу для фольксдойчей, буду переводчицей, как она.

— Вот как вы устроились, — пробормотал я, ещё не совсем постигая эту сложность: была Ляля, подружка, почти сестричка, всё пополам, и вдруг она — арийская нация, а я — низший…» 275 275 Кузнецов А. Указ. соч. С. 114.

Если человек мог доказать свою принадлежность к «германской расе» и при этом выказывал лояльность к нацистам, он освобождался из заточения, получал работу и мог стать гражданином рейха. Военнопленный Георгий Сатиров (основатель Дома-музея А. С. Пушкина в Гурзуфе) описал в мемуарах курьёзный эпизод, когда в фольксдойчи был произведён блондин из Ярославля Николай Мацукин, отделавший квартиры сначала коменданта тюрьмы, а затем и его шефа из гестапо. «В один из вечеров начальник гестапо спросил полюбившегося ему Мацукина: „Кто ты по национальности?“ „Как кто? Конечно, русский“. — „Врёшь! Я не верю, что ты — чистокровный русский. Посмотри на себя в зеркало, разве русские такие бывают?“ — „А я чем плох?“ — „Ты не плох, ты слишком даже хорош для русского. Твой внешний вид выдаёт в тебе нордическую расу. Я не сомневаюсь, что ты фольксдойч“. Мацукин в конце концов согласился. Начальник тюрьмы освободил маляра-ярославца из тюрьмы, произвёл его в фольксдойчи, выхлопотал соответствующие документы и устроил на квартиру. Сейчас Мацукин благоденствует» 276 276 Сатиров Г.И. Русский человек и перед лицом смерти не пасует // Отечественные архивы. 2003. № 6.С. 70. .