Сергей Переслегин - СУММА СТРАТЕГИИ

В период «монополии на разум» закон сохранения разума приводит к тому, что вид Homo Sapiens не может быть уничтожен никаким внутрисистемным процессом и обречен на развитие.Рассматривая социосистему как эволюционный приспособительный механизм, способствующий выживанию и процветанию вида, и учитывая факт «монополии на разум», мы должны прийти к целому ряду выводов, имеющих статус социосистемных законов сохранения:

• Устойчивость социосистемы к внешним (природным) воздействиям носит эволюционно-биологический характер, то есть очень велика.

• Устойчивость природы, в том числе живой природы, к антропогенному воздействию заведомо превышает устойчивость социосистемы к природному воздействию. Иными словами, Человечество не в состоянии причинить живой или неживой природе эволюционно ощутимый вред.

• Замкнутость социосистемы по веществу и энергии со временем возрастает, поэтому проблема потребляемых ресурсов носит характер исторически ограниченного кризиса, а не принципиального ограничения на развитие. • Человек как элемент социосистемы является эволюционным «абсолютным хищником», поэтому самим фактом своего существования он стимулирует биологическую эволюцию.

• Социосистема, образованная видом Homo, содержит неустранимое противоречие между общественным характером информационного производства и эволюционно закрепленным на уровне вида биологическим эгоизмом. Это, во-первых, обрекает систему на быстрое развитие, во-вторых, порождает целый ряд иллюзорных деятельностей, в том числе – войну. Отсюда можно заключить, что развитие социосистемы никак не может быть устойчивым.

Качественные изменения в социосистеме мы называем фазовыми переходами, а относительно стабильные состояния социосистемы вне фазовых переходов фазами развития. Кризис фазы есть одновременный кумулятивный кризис всех четырех базовых, но не обязательно всех иллюзорных, социосистемных процессов.

С практической точки зрения фазы различаются характером взаимодействия социосистемы с окружающей средой, иными словами, местом Homo Sapiens в трофической пирамиде и способом присвоения пищевого ресурса.

Фазы развития отделены друг от друга высоким потенциальным барьером, суть которого заключается в том, что система деятельностей, характерных для уходящей фазы, разрушается раньше, нежели создается система деятельностей, отвечающая потребностям новой фазы.

Смена фаз в социосистеме сопровождается теми же особенностями, что и преодоление экологического кризиса в биоте: внутренний характер кризиса и нарастание противоречий, суверенизация системы (отдельные подсистемы перестают вести себя как часть целого, возникает «конфликт интересов» между подсистемами, эффективность общества начинает падать), всплытие реликтов (в обществе вновь явно проявляются признаки и отношения, ранее эволюционно вытесненные), первичное упрощение с падением разнообразия, маргинализация (разрушение высших, управляющих уровней, выход на управляющие позиции звеньев социосистемы, ранее угнетенных, маргинальных), новый эволюционный рост («ливень» эволюционных изменений, усложнение системы).

Эту тему я проходил прямо по жизни, родители старались дома обучить меня на совесть, и я, конечно, мог наблюдать, что творится в моем классе, в который я ездил на каталке через день, по крайней мере в два последних класса. Все процессы были налицо, в сравнении с СССР, в котором учился и жил в юности отец, наша школа упростилась в программе, в ней всплыли реликты дореволюционного образования и ввели условный «закон божий». Этот предмет я знал лучше учительницы, малохольной дурочки, прихожанки модной столичной церкви. А вот до нового эволюционного роста надо было еще дожить, – я считал. Я при этом думал, что мои собственные дети как раз проскочат стадию маргинализации и попадут в школу нового типа. Отец не разделял моего оптимизма, считая, что такие монстры, как РОНО, будут держаться когтями. Мама напоминала мне, что школа ради меня одного, инвалида, построила лифт. Это, конечно, было здорово, но они не сами построили, а европейские бюрократы случайно оказались такими гуманистами, что после Международной олимпиады я оказался в центре коллизии о правах инвалидов, и прочие пандусы в городе тоже стали появляться.

Как и все остальные социосистемные процессы, война представляет собой форму работы с информацией. Мы уже отмечали, что война упрощает управление и может рассматриваться в качестве механизма преодоления структурного кризиса. Отсюда – тяготение некоторых политических режимов к «маленькой победоносной войне». Ф.Энгельс справедливо иронизировал над этим: дело в том, что кризис разрешается в случае большой проигранной войны и обычно через механизм смены элит и разрыва существующих договоренностей. То есть общество откатывается назад и начинает жить с чистого листа.

Но социосистемная роль войны не сводится к созданию механизма кризисного управления.

Базовой проблемой человеческой социосистемы является противоречие между биологически заданным для крупных приматов эгоизмом и общественным характером всех социосистемных процессов. Иначе говоря, каждый индивид обязан подчинять свои интересы какому-то целому (и это является необходимым условием его выживания!), но он этого не хочет. Столкновение императивов приводит к постоянному стрессу. Но стандартной формой реакции на стресс у крупных приматов является агрессия. В результате с самого начала существования социосистемы всем человеческим организованностям угрожали вспышки неспровоцированного насилия и борьба всех против всех.

Война оказалась удобным способом решения этой проблемы. Она разрешала – и даже обязывала – делать все то, что в обычной мирной жизни строжайшим образом табуировалось: убивать, насиловать, грабить. Иными словами, война оказалась социосистемно приемлемым механизмом утилизации агрессивности.

Как и любое системное решение, война работает с целым рядом проблем: • Она регулирует численность общества, причем речь идет не только об уничтожении части населения в условиях переполнения экологической ниши, но и о запуске механизма роста рождаемости.

• Война способствует генетическому обогащению, что особенно важно для эндогамных обществ.

• Война выступает в качестве дополнительного фактора биологического отбора.

• Война повышает социальную мобильность.

•Война ускоряет социальный отбор, перераспределяя ресурсы в пользу лучше устроенных сообществ и отбраковывая нежизнеспособные.

Война есть плата биологического вида Homo Sapiens за свое существование в форме социосистемы, за эффект социальности. И плата недорогая, что можно заметить, сравнивая, сколько на Земле людей и сколько биологически близких к ним крупных обезьян. Войны народов, классов, конфессий, иных социальных групп заменяют в человеческом существовании борьбу всех против всех в биологических сообществах. В определенном смысле можно согласиться с Дж. Оруэллом: война – это мир и мир – это война. Заметим, что снижение угрозы глобального противостояния в период 1986-2010 гг. привело к росту региональных войн и локальных конфликтов, а также уличной преступности и бытового насилия. Такие эксцессы, как расстрел А. Брейвиком [10] Андерс Беринг Брейвик (норв. Anders Behring Breivik; р. 1979) – норвежский националист, террорист, протестантский фундаменталист, организатор и исполнитель взрыва в центре Осло и нападения на молодёжный лагерь правящей Норвежской рабочей партии 22 июля 2011 года. В результате терактов погибли 77 человек и 151 получили ранения. Андерс сознался в совершении данных преступлений, однако отказался признать свою вину. 24 августа 2012 года был признан вменяемым, виновным и приговорен к 21 году тюремного заключения. молодежного лагеря с убийством 77 человек, колорадский расстрел во время премьеры фильма о Бэтмене [11] Джеймс Иган Холмс (англ. James Eagan Holmes; р. 1987, Сан-Диего) – американец из города Аврора (штат Колорадо). 20 июля 2012 года в местном кинотеатре на премьере фильма «Тёмный рыцарь: Возрождение легенды» он убил 12 и ранил не менее 59 человек. Был задержан полицией сразу же после нападения неподалёку от кинотеатра. , расстрелы в школах и в офисах, наглядно демонстрируют, что ждет социосистему при разрушении военного механизма обеспечения ее устойчивости.