Михаил Барятинский - «Зверобои». Убийцы «Тигров»

Впрочем, на Курской дуге разрушать долговременные огневые точки противника новым САУ не пришлось, а вот по немецким танкам они постреляли немало, и вполне успешно. Так, майор Санковский, например, на своей СУ-152 подбил 10 танков за один день. 8 июля 1943 года полк СУ-152 обстрелял атакующие «фердинанды» 653-го дивизиона, подбив при этом четыре вражеские машины. Именно тогда тяжелые артсамоходы получили у солдат уважительное прозвище «Зверобой».

Самоходные установки СУ-152 выдвигаются к передовой. 3-й Прибалтийский фронт, лето 1944 года.

СУ-152 ведет огонь по немецким танкам. 2-й Прибалтийский фронт, лето 1944 года.

Подбитый «Тигр» из состава 502-го тяжелого танкового батальона. Прибалтика, лето 1944 года.

О том как воевали тяжелые САУ на Курской дуге вспоминает командир СУ-152 из 1545-го тяжелого самоходно-артиллерийского полка 30-го Уральского добровольческого танкового корпуса 4-й танковой армии лейтенант Н.К. Шишкин:

«Первый бой мы приняли на реке Нугрь, за которой на крутом берегу виднелась деревня Большая Чернь, превращенная немцами в опорный пункт. Оттуда по наступающим по большому ржаному полю танкам и пехоте били 88-мм зенитки. В этой ржи не поймешь откуда стреляют. Танки горят. Наводчик Бычков у меня был отличный. В том бою он сжег два танка. В какой-то момент по нам попали. В рубке искры, запах каленого металла, гарь. Механик-водитель Никонов направил машину в низинку. Я вылез из люка, стал оглядываться. С трудом обнаружил противотанковую пушку в кустарнике на окраине поля. Мы вышли из ее сектора обстрела, теперь она била по танкам. Я решил развернуться и, наведя орудие на ориентир в створе с пушкой, выкатиться на нее для выстрела. Если с первого выстрела не попадем — нам хана. Едва мы вышли из низинки, как пушка стала разворачиваться в нашу сторону. Бычков крикнул: „Выстрел!“, — почти одновременно с его грохотом. Я успел скомандовать: „Никонов, назад!“, — но это было лишним — Бычков попал.

Танки форсировали неглубокую речку, обходя Большую Чернь слева. Мы прикрывали их маневр огнем. Вдруг во фланг атакующим танкам вышли три или четыре, вроде бы, „пантеры“ и открыли огонь. Я так скажу, если танк противника появился в полутора километрах, то различить его тип можно только в бинокль, да с упора, да из неподвижной машины, и то не всегда. Ну а в реальной обстановке на поле боя, в пыли, в дыму, мы их не рассматривали. Так вот с тысячи метров мы их сожгли — по крайней мере, три остались на месте. Продвинулись вперед, смотрим, и у меня волосы дыбом — это наши Т-34. Все — трибунал! Только проехав еще немного и увидев кресты на башнях, я успокоился — танки оказались немецкие.

В этих боях пришлось мне встретиться и с командармом. Мы вышли в район Шемякина. Из садов, расположенных на окраине этого населенного пункта, немцы встретили нас огнем, подбив несколько танков. Одно орудие мы подавили, поймали в прицел следующую цель. Я крикнул: „Аладдин, заряжай!“ И в это время удар, рация слетела с места, казенник орудия резко опустился вниз — болванка пробила цапфу. Я крикнул: „Никонов, назад!“, — вторая болванка только чиркнула по броне. Самоходка откатилась метров на двадцать и встала за пригорком. Ствол висит, в казеннике снаряд, а тут еще и стук по броне. Я открываю лючок в броне, смотрю, стоит командарм 4-й танковой Богданов с пистолетом в руке: „Куда, сынок, путь держим?“ Отвечаю: „Болванка в цапфе“ — „A-а, ну, давай, двигайся в ремонт“. А мог бы шлепнуть, если бы целым пятился назад. В ближайшем лесу ремонтники заменили орудие на снятое с другой машины, и вскоре мы уже двигались в полк».

СУ-152 на лесной дороге. 2-й Прибалтийский фронт, 1944 год.

СУ-152 продолжали активно использоваться в боевых действиях и после Курской битвы, причем опять-таки как мощное противотанковое средство. Во время Киевской операции 1-го Украинского фронта 52-я танковая бригада 16-го танкового корпуса, усиленная 1835-м тяжелым самоходно-артиллерийским полком, к 8 часам 7 ноября 1943 года заняла г. Фастов и стала закрепляться в нем. Как и бригада, полк понес в предыдущих боях значительные потери и имел в строю всего три СУ-152 и один танк КВ-1C. В ожидании контратаки с юга все три установки и танк были поставлены на позиции в районе высоты 210,4. В 10 часов того же дня противник предпринял первую контратаку с юга силами до батальона пехоты при поддержке восьми танков и четырех самоходных орудий. Но огнем САУ контратака была отбита. В течение 8 ноября немцы, усилив свою пехоту 20-мм зенитными автоматическими пушками, предприняли на этом направлении еще ряд контратак, которые также были отбиты. При этом самоходно-артиллерийские установки полка уничтожили два танка, два самоходных орудия, четыре пушки и до двух рот противника. Собственные потери составили один танк КВ-1C.

После неудачных контратак с юга противник начал перегруппировку восточнее г. Фастова. Командир 52-й танковой бригады, ожидая контратаки немецких танков с этого направления, перебросил самоходки 1835-го самоходно-артиллерийского полка в этот район. В результате, предпринятые противником неоднократные контратаки также были отбиты. Огнем трех самоходно-артиллерийских установок СУ-152 было уничтожено 16 танков, после чего немцы окончательно отказались от дальнейших контратак и здесь.

Для весны 1944 года была характерной передача СУ-152 в состав некоторых тяжелых танковых полков прорыва для восполнения потерь в танках КВ-1C и КВ-85. Впрочем, иногда имел место и обратный процесс, в результате чего самоходно-артиллерийские полки превращались в танко-самоходные. В освобождении Крыма весной 1944 года принимал участие 1452-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк — 11 КВ-85, пять КВ-1C, шесть СУ-152 и три СУ-76. Полк действовал под Армянском, освобождал города Евпатория, Саки, Бахчисарай, а 9 мая две оставшиеся в строю боевые машины полка — СУ-152 и КВ-85 — ворвались в Севастополь.

Колонна СУ-152 на дороге в Восточной Пруссии. Февраль 1945 года.

СУ-152 использовались в боевых действиях вплоть до лета 1944 года, пока не были вытеснены из фронтовых частей новыми тяжелыми самоходками ИСУ-152 и ИСУ-122.