Александр Шумилин - Ванька-ротный

На большаке сошлись две встречные партии. Одна шла на Ржев, другая прибежала из-под Зубцова. А где был тот перешеек шириной в три километра, никто точно не знал.

Пошумев, погалдев, и солидно полаявшись, солдаты выяснили свои отношения, стратегическую обстановку на фронте и, как встревоженный рой пчёл, загудели, закружились, колыхнулись и сорвались с места. Они побежали в сторону от дороги, толпой скатились с большака, и взяв направление на Оленино, зашагали от нас. Удерживать их было бесполезно. Здесь действовал закон стихии масс.

В один миг всё изменилось. Спокойно шагавший, усталый поток измученных солдат вдруг сорвался с места и торопливо перебирая ногами, скрылся на повороте дороги, за опушкой леса. Просёлочными и лесными дорогами, куда боялись сунуться немцы, солдаты разбежались и пропали без вести. Возможно кто-то среди них торопился домой, а другой был не против пристроиться примнем и пожить на хлебах у безмужней хозяйки.

Глядя им вслед, мы недоумевали и не знали, что нам делать. Вот мы и одни! Мы по-прежнему продолжали стоять на дороге. Теперь нам снова нужно выбирать свой путь.

Немецкие самолёты, тяжело завывая, летят боевыми группами у нас над головой. Они идут ровными косяками, не обращая на нас никакого внимания. У них дела впереди поважней.

Поговорив со старшиной и выслушав, что скажут солдаты, я мысленно прицелился в то место, куда летели самолёты. Подал команду и взвод тронулся с места.

Там, куда летят самолёты, рассудил я, идут бои и должен находиться проход из «котла» окружения. Мы идём по тому же большаку, но настроение подавленное, состояние растерянное и топаем мы по дороге молчаливо. Иногда нам кажется, что мы идём не туда и нашему пути не будет конца. На дороге пустынно, кругом безлюдно и всё неподвижно. Тяжелый путь и тягостное настроение!

Я только потом осознал, что война с немцами — не занятия по военной тактике у ящика с песком. Это не полевое занятие в училище, когда мы, разинув рты, бегали и кричали — «Ура!» |, с винтовкой образца 1891 года| . Тогда мы кололи гранеными штыками налево и направо воображаемого противника. Теперь войну предстояло узнать с чёрного хода, познать её на собственном опыте, представить в |совершенно| другом, свирепом виде.

Иногда над нами появлялась немецкая «стрекоза». [50] «Стрекоза», «костыль» — самолёт-разведчик «Henschel Hs-126». Это несколько оживляло нас в пути и отвлекало от всяких унылых раздумий. Немецкий «костыль», как приелось потом к нему это название, крутил и вертелся над дорогой, где мы шли. Он переваливался с крыла не крыло, спускался вниз, так что было видно в кабине одинокого летчика. Потом он взмывал вверх, улетал вперёд и через некоторое время возвращался снова. Но так как он не стрелял и не бросал бомбы, а только назойливо стрекотал и кружил над дорогой, мы шли вполне спокойно. Я иногда посматривал вверх и старался рассмотреть его получше.

Война шла уже полным ходом, а мы не знали ни типы, ни опознавательные знаки немецких самолётов. Кресты на крыльях и на фюзеляжах были обведены красной каймой и нам снизу, они казались красными звёздами. Мы останавливались и, задрав головы, рассматривали их.

Возможно в том направлении, куда улетал немецкий «костыль», и находился узкий перешеек, к которому мы спешили.

11 октября, в субботу, сбив наш заслон под Старицей, немцы устремились на Калинин. Перерезав железную дорогу под Зубцовым, немцы бросились на другою основную магистраль. Люди, бродившие в это время в окружении, знали все последние новости от других разбежавшихся солдат и беженцев.

Мы шли так остаток дня и весь вечер. День угасал, надвигались сумерки. Под ногами на дороге то песок, то камни, то застывшая от холода земля. А когда вошли в лес, в лесу дорога была местами перехвачена корнями деревьев. Время бежит, а мы продолжаем упорно и медленно двигаться вперёд. Когда стало совсем темно, мы свернули на широкий прогалок и, поднявшись на бугор, вступили на хорошо замощённую булыжником мостовую и солдаты сразу застучали сапогами по ней |железными набойками| .

По состоянию дороги чувствовалась близость большого города. Под ногами исправно мощёная дорога. В пригороде такие участки обычно не большие и тянуться они сравнительно недалеко. Городские власти, так сказать, поддерживают только парадный въезд.

Мы идём, а кругом по-прежнему всё неподвижно, сумрачно и неуловимо тихо. За обочиной дороги видны чёрные силуэты одноэтажных домов и заколоченные досками оконные рамы. Некоторые из домов имеют железные крыши.

Но это не Ржев, это узкая полоска домов, вытянувшаяся в один ряд вдоль дороги. Дома кажутся сумрачными, люди как будто все вымерли. Где-то на ветру поскрипывает раскрытая дверь. На фоне негромкого перебора солдатских ног по краю мостовой, этот скрип слышно на ходу, не надо останавливаться, чтобы прислушаться. Возможно люди где-то и есть. Не все расстались со своим скарбом и сбежали. Они только делают вид, что дома пустые и всеми брошены, а сами прячутся от неизвестности и от нас. Кто там в темноте шагает с оружием на плечах?

Мы идём вперёд и ног под собой не чувствуем. Кругом темнота и впереди ничего не видно.

«Ночью немцы не воюют! — рассказывали нам отступавшие солдаты, которые успели побывать в перестрелках и боях. — По воскресеньям у немцев — выходной!».

Сегодня 11 число, а завтра 12 — воскресенье. Возможно нам повезло, мы можем проскочить через Волгу. Сейчас впереди пустой большак и по нашему мнению он должен привести нас к берегу Волги. Но дело в том, что мы пока точно не знаем, где и как мы переправимся через неё.

Попадись нам сейчас кто навстречу, скажи, что сейчас мы находимся на подходе к Зубцову, мы сразу поверим и повернём поспешно назад. Так двигались мы в темноте, как бы наощупь, в беззвучном пространстве |и с неизвестностью, что будет впереди| .

— Сейчас будет Ржев, — сказал старшина.

И действительно, впереди стал разгораться бледный закат. Я посмотрел на стрелку компаса. Закат был на севере. Что это? Обман зрения |, северное сияние, магнитная аномалия| или отсвет пожара? Я ещё раз беру азимут на светлое пятно, которое отражается в небе.

Первые сутки кончились с момента нашего выхода из УРа. В час мы делаем километра три, не более. Сколько мы успели пройти, если на всём пути не разу ни остановились, ни присели.

Но вот, за поворотом дороги снова показались ярко освящённые облака и в тёмной низине на берегу мы увидели неясные очертания моста. Деревянный мост был цел. Под мостом тихо плескалась вода.

Мост через Волгу во Ржеве. Снимок 1911 года.